Овчинникову оставалось лишь умилиться от сего благолепия и удивляться. Все города на пути его армии и Тула, и Орел, и Харьков, и Полтава, и Батурин после счастливого окончания стояния на Оке стелились к ее ногам как опавшие осенние листья, будто пытались соответствовать времени года. Но Киев всех переплюнул своим показным радушием и глубинным безразличием к происходящему в стране. Андрей Афанасьевич покрутил головой, попытался вникнуть, пораспросить, убедился, что все прекрасно работает и без него и занялся привычным делом тренировкой войск.
Взбодриться вышло, когда пришел приказ пощипать Белую Церковь и ближайшее Правобережье вместе с известием о победе при Каспле. Претерпевая стужу и мокроту, казачки смотылялись до владений пана Браницкого и знатно его очистили. Заскрипели волы, влекомые волами, доверху наполненные зерном и парижскими безделушками, до которых коронный гетман был особо охоч. Овчинников вернулся в Киев, где его ждал прибывший в гости Румянцев, а призрак колиивщины скользнул из небытия и загулял по степям украинским, удаляясь все дальше и дальше на запад. Позднее случившееся назовуть волынско-галицкой резней.
Заднепровский наместник в Киев примчался не просто так, горилки попить да борща отведать. Война с Польшей, неожиданная, не ко времени и абсолютно глупая для Варшавы требовала от хозяев юга Российской Империи согласования действий. Была у Петра Александровича и задняя думка, но с ней он не спешил. Подходящий момент настал, когда разомлевший от обильного застолья Овчинников разоткровенничался и спросил прямодушно в лоб:
Не зазорно тебе, генерал-фельдмаршал, со мной горилку трескать?
А что не так?
Ты вона кака птица, а я
А что ты? Особенный? Сидишь, почитай, в гетманском дворце. А кто гетманом раньше был? Сын пастуха, а брат его певчим в хоре. А ты из каких будешь? Небось, старшинский сынок? Депутатом от Яицкого войска, слышал, тебе выбирали не раз. Целой армией назначен командовать, хоть и с чином тебя прокатили. Так что ты для меня компания без урона чести. Все, успокоился?
Дай я тебе поцелую! полез обниматься Овчинников.
Троекратно облобызались.
Можа, чо надо, сосед?
Отдай мне Елисаветградскую крепость.
Как же я можу? Без царского указу?
Можешь! Ты пойми, Румянцев не лукавил и говорил то, что на сердце, спать не могу по ночам. У меня в крепости Александршанц гигантские ценности хранятся. Страшно мне за них а вдруг война! Впрочем, она уже началась, а как оно все дале пойдет, то не моего ума дело. Отдай Елисаветград! Мне его государь обещал, ежели выполню один его урок. Выполню! Непременно. Уже и людишек послал, чтоб искали то, что поручено.
Боязно! Петр Федорович крутехонек, когда осерчает.
Румянцев с досады хватанул рюмку анисовой, хотя алкоголь не любил и предпочитал кислые щи. К ним его приохотил покойный Потемкин.
В окна давила декабрьская безлунная ночь, когда Киев проснулся от пушечной пальбы.
Что за диво? всполошили генералы, оставив недопитые рюмки.
В провинциальном городе нет секретов, там все узнается тотчас вплоть до секретных указов или важнейших назначений. Или о том, что Овчинникову доставлена гетманская булава.
Сначала в Киеве никто не понял его назначения гетманом. Какой, к бису, гетман без Гетманщины,
если осталась Малороссийская губерния? Все решили, что сие есть царева блажь захотелось Петру Федоровичу потрафить своему ближнику и прислал ему булаву. Не будет теперь генерал-губернатора, а будет гетман, а губернию на Гетманщину обратно менять не станут. Ну, царь, ну, бывает
Как прознали про указ, с ночи принялись палить пушки, а церкви откликнулись благовестом. На следующий день в соборе отслужили торжественную заутреню, причем евангелие читали сразу на четырех языках греческом, латинском, русском и французском и отметили важное событие небанально. Церемонией открытия приказа общественного призрения, которая закончилась несколько неожиданным образом: дан был обед для 24 убогих старцев, а потом каждому из них выдано пристойное платье, обувь и по целковому. А под занавес дня театральное представление был показан сочиненный для сего случая торжественный пролог. Ну и, конечно, бал. Куда ж без него?
В общем, разгулялась фантазия провинциального чиновничества и лучших людей город на полную катушку. Но очень скоро только дураки не догадались, что все не так просто
Может, на радостях все ж отдашь Елисаветград? подкатил к растерянному Овчинникову хитрый генерал-фельдмаршал.
Гетман Малой Руси скомкал приказ, доставленный вместе с указом о назначении, и обреченно махнул рукой:
Да забирай ты к лешему свою крепость! У меня тепереча об ином голова болит. Отправляюся под свою руку земли украинские приводит аж до цесарской границы!
Через два дня сорокатысячное войско двинулось в Умань, чтобы далее проследовать в Тульчин и сделать богатейшего магната Станислава Щастного Потоцкого глубоко несчастливым. Словно стремительно расходящийся в стороны степной пожар, понесся огненный вал народного гнева параллельно с маршрутом движения овчинниковских полков.
Донцы! Положим головы в честном бою за край наших отцов, за православную веру, за наших братий, за матушку-царицу за всё, что есть на свете святого и драгоценного для русского чувства! закричал молоденький полковник и повел своих людей в безнадежный бой.