Вадим Ларсен Преждевременный контакт
Пролог
На тропинке вдоль прогалины показались двое: седой, довольно крепкий старик в инвалидной коляске с культями вместо ног и мальчик лет шести. Старик указывал на вздымающуюся в небо пирамидальную башню со стеклянными гранями, сплошь обросшими зелёным мхом, и деловито пояснял:
Маркус глянь, это дом Солнца.
Мальчишка кривился и, сводя рыжие бровки «домиком», возражал:
Солнышко живёт не здесь. Оно на небе.
Так и есть, улыбался старик, но каждое утро оно приходит к нам, а чтобы ему хорошо с нами жилось в этот день, мы и построили ему домик.
Большой домик, с пониманием кивал мальчик, задирая веснушастое лицо и с интересом разглядывая укрытую «живым» ковром пирамиду.
Старик продолжал:
Здесь Солнце отдаёт нам самое ценное, что у него есть.
Что это, деда Феликс? с интересом спрашивал мальчик.
Силу. Здесь она становится нашей.
А мы что отдаём солнышку?
Свою любовь, глаза старика искрились. Таков закон природы Солнце дает силу всему земному: и этим деревьям, и птицам, и животным, и муравью, и тебе, и мне. В каждой живой клетке есть его сила. Так было и так будет. Вот вырастишь и построишь много таких солнечных башен.
И у солнышка будет много домиков? спрашивал мальчик.
Да, отвечал старик. Так и будет.
Мальчик заворожено глядел, как сияет пирамида, обласканная солнечными лучами, и улыбался, отдавая Солнцу всю свою детскую любовь. Вместе с ним улыбался старик.
Глава 1
«со сломанной правой рукой был забран скорой помощью», чуть слышно бубнил Марк, облизывая пересохшие губы, «и назвался Эриком Губером. Никаких документов личности, при нём не оказалось».
Крошечные, небрежно нацарапанные буквы прыгали по бумаге.
Ну и почерк, глаза сломать можно. А какие фразы! «поверх форменной тельняшки небрежно накинута куртка неопределенного цвета с чужого плеча». Ну, поэт.
День весеннего равноденствия подходил к концу, и сумерки назойливо вползали в крохотный кабинет, изгоняя неугомонных «солнечных зайчиков» в небытие. Марк щёлкнул выключателем старой настольной лампы с пыльной газетой вместо безвозвратно утерянного абажура и, поправив очки, продолжил пытку чтением:
«не было ни сигарет, ни денег. В кармане куртки оказался только блокнотный листок с текстом, написанным синими чернилами. Данный листок занесен в опись под 1 и лично к ней прилагается».
Почесав всклокоченный рыжий затылок, хмыкнул:
Э как выкрутил, писатель.
Он перестал бормотать, и какое-то время читал
«про себя». Вдруг изумленно вскрикнул, ткнув указательным пальцем в бумагу:
«Вопросами дежурного инспектора был удивлен и их не понимал. Место своей работы огласить отказался, родственников огласить отказался, адрес свой огласить отказался. Утверждает, что не знает..» Хм, как не знает?
Напрягая подсевшее зрение, почти носом уперся в листок:
Нет-нет, здесь написано: «утверждает, что не знает что это»!
Сделав ударение на двух последних словах, Марк снова громко произнес их, отделяя каждую букву:
Ч-т-о! Э-т-о!
Наконец он отложил протокол, и нервно стуча пальцами по стеклу на столешнице, пропел тут же придуманную им песенку:
Марк взял оставленную на подоконнике полупустую пачку. Привычным жестом вытолкнул сигарету. Но не закурил, а принялся фильтром постукивать по стеклу, отбивая такт только что придуманной песенки. Тихо напевая, глянул на въезжающий во двор патрульный электрокар. Скомкав сигарету, бросил в пепельницу и задумчиво произнёс:
Очень интересный типчик. И на наших не похож. Ни работы, ни семьи, ни прошлого, ни будущего. Кто же ты, Эрик Губер?
Быстро смахнув сигаретную пачку с подоконника в карман, Марк выскочил из кабинета. Спускаясь по лестничному пролёту, размышлял на ходу:
«На фото при задержании выглядит, как для обычного бродяги, достаточно крепко сбитым атлетом. Широкие плечи, большие руки. Заметно, что алкоголем не балуется. К тому же в правильных и даже аристократичных чертах лица прослеживается мощный интеллект. Высокий лоб, длинные прямые волосы, глаза ясные и глубокие. Умный проницательный взгляд. А в протоколе вместо подписи поставил крестик. Нигде не проживает, не работает, родственников нет. И денег в карманах ни копейки. На вид около тридцати пяти, а медицинский осмотр свидетельствует, что зубы, все до единого целёхоньки. Все тридцать два. Ни грибка на коже, ни перхоти, ни единого синяка на теле. Странный бомж».
Марк открыл массивную дверь и оказался во дворе полицейского отделения.
Здравствуй, Роза, широко улыбнулся стройной брюнетке.
Привет, Марк, девушка в черной униформе с ефрейторскими нашивками на рукаве улыбнулась в ответ.
Твоя бригада выезжала вчера к третьей Аккумуляторной?