Травинка замирает на мгновение, дрогнув.
Серебро волчьих глаз тает в чернильной черноте зрачка, когда впивается в моё лицо острым и напряжённо-ждущим взглядом. Что я этим хочу сказать? Я ведь пошутила. Пошутила, так?
А я вместо ответа замолкаю. И сквозь завесу ресниц любуюсь замешательством своего волка.
Может, пошутила. А может, и нет. Понимай, как хочешь. Если есть ещё мозги в голове, поймешь.
О чём кричит моё тело каждый раз, как ты касаешься его.
О чём кричит моя душа каждый раз, когда ты рядом.
Травинка летит куда-то в сторону. Одним гибким хищным движением принц наваливается на меня, придавливая ноги. Пальцами придерживая за бёдра.
- К чёрту романтику, - хрипло шепчет Вольфред, не отрывая горящего взгляда от моего лица. Есть столько других замечательных мест, куда можно целовать.
Вот же скотина упрямая!
Но я в очередной раз прощаю ему это. И даже забываю о том, что собиралась быть неприступной и непреклонной, и запрещала к себе прикасаться.
Потому что он вдруг с каким-то странным выражением лица медленно опускается к моему животу, жарко прижимается к нему губами.
Изгибаюсь в его руках с протяжным стоном, пока губы Вольфреда медленно движутся вниз. Целуя так нежно, что у меня вот-вот остановится сердце. Да что это с ним?.. Мы же вроде куда-то спешили А он решил как обычно вредничать Или
Не может же быть, чтоб моё почти-признание тоже заставило его забыть о кое-каких обещаниях, данных самому себе? Таких, как ненавидеть меня.
Покачиваясь на волнах этой невыносимой нежности, которую дарят его губы, я совершенно забываю, что связаны руки над головой. Хотя сейчас я могла бы их опустить и скинуть путы, но моё тело покорно сейчас каждому приказу своего повелителя. Поэтому я не делаю ничего, лишь ловлю неожиданное, особенно острое наслаждение в этом уязвимом состоянии.
- У меня своя романтика, Эльф! ворчит мой мучитель. Не нравится?
И горячие мужские губы накрывают моё лоно. А следом и язык
Вскрикиваю вместо ответа. Изгибаюсь в безотчётной
попытке уйти от слишком острого и невыносимо яркого поцелуя. Но сильные руки держат за бёдра крепко, не позволяя своевольничать. Пока мой принц очень доходчиво и подробно разъясняет мне своё понимание романтики.
Если он думает, что это заменит мне настоящие поцелуи, очень ошибается!
Я тоже могу быть упрямой. Но
Пожалуй, я не буду против, если периодически он будет доказывать свою правоту.
Мой мир взрывается на осколки.
Я взрываюсь вместе с ним.
Сознание выносит из тела, куда-то в головокружительную высоту, где только звёзды и Северное сияние. И очень долго не желает возвращаться обратно. К суровой действительности, в которой нам давно уже пора.
Но мой принц тоже медлит. Краешком ленивого разума отмечаю, что с моих рук сдёргивают и отбрасывают рубашку. Вольфред укладывается мне головой на живот, продолжая сжимать в руках мои бёдра. Его размеренное дыхание ветерком прокатывается по коже. Мы не двигаемся оба и отдаёмся моменту. Наслаждаясь собственным крохотным миром, который сумели найти вдруг между кровавым и болезненным прошлым и неведомым пугающим будущим.
Я вздыхаю и запускаю пальцы ему в волосы. Сонно провожу по серебристым спутанным прядям, глажу по голове. Мой волк что-то ворчит с показным возмущением неразборчиво. Но я уже научилась распознавать, когда ему на самом деле что-то не нравится. Сейчас нравится. Но мы же слишком гордые, чтоб это показать! И поэтому я бесстрашно продолжаю гладить его по голове, медленно проваливаясь обратно в сон.
- Эльф, не спать! обеспокоенно вскидывается Вольфред, приподнимаясь на локтях.
- Угу, - отвечаю по-совиному, не разлепляя век, налившихся тяжестью. А надо было целовать так, как просила! Сам виноват
- Твою мать, Эльф! беззлобно ругается Вольфред, скатываясь с меня. Ну не можем мы себе сейчас позволить промедление. Я, может, и сам бы хотел, но
- Что бы ты хотел? заинтересованно приоткрываю один глаз.
Он понимает, что проговорился, и начинает злиться.
Отворачивается и принимается торопливо одеваться. Размашистыми раздражёнными движениями. В воздухе буквально звенит напряжение от неудовлетворённости зверя, которого собственная сила воли взяла под ошейник и заставила делать как надо, а не как хочется. Сердито выдёргивает из-под меня свою рубашку, стараясь не смотреть на моё обнажённое, разнеженное от ласки тело. Вздыхаю.
Кое-как сажусь. Голова кружится так, что чуть не решаю малодушно лечь обратно. С сожалением смотрю на то, как обалденную спину и сногсшибательно красивые руки, в которых я млела всю ночь, скрывает от меня мятая белая ткань. Ужасно не хочется возвращаться в прозу будней. Почему-то мне кажется, стоит нам выйти на свет из этого убежища, и мы снова отдалимся друг от друга. Мне вдруг до боли хочется продлить эту ночь, которая подарила столько счастья.
И близости.
Может, я вру сама себе, но сердце говорит, что этой ночью мы стали на шаг ближе.
Подкрадываюсь со спины и обнимаю обеими руками. Вольф напрягается.
- Что тебе? спрашивает строго, повернув голову к правому плечу. Вижу чеканный профиль совсем рядом, на расстоянии поцелуя когда он станет королем в полную силу, и этот профиль станут печатать на монетах, обязательно достану себе парочку и буду хранить как реликвию. И может иногда целовать холодный металл, как одержимая дура. С трудом сдерживаю смешок.