Коленом заставляет раздвинуть ноги шире.
Я, как податливый воск, слушаюсь беспрекословно. Лишь смотрю на него, кусая губы, которым ласки так и не досталось и жду. Мне слишком мало. Мне нужно больше.
Глядя прямо мне в лицо, глядя в глаза, рвёт на части бельё. И входит медленно пальцем.
- Хочешь меня, - выдыхая, озвучивает очевидное.
Ещё глубже.
Я жмурюсь и откидываю голову, прикрывая веки плотно, до звёздочек перед глазами. Больно бьюсь затылком о стену.
Он делает несколько мучительно-томных движений пальцем у меня внутри ещё раз и ещё потом убирает руку. Я невольно подаюсь бёдрами вперёд, чтобы вернуть это потрясающее ощущение. У меня уже слабеют колени и ноги не держат.
Резко дёргает завязки на своих штанах. Полностью не раздевается, не снимает даже рубахи, хотя я вижу, как медленно ползут капли пота по шее и груди в вырезе ткани. Мы оба отчаянно спешим, нам совершенно не до того.
Никакой постели. Мы снова не можем ждать. Снова эти пару шагов до кровати невыносимо длинное расстояние для него и для меня.
Берёт жёстко за ягодицы, вминая пальцы в нежное тело, приподнимает рывком Обхватываю ногами его бёдра, скрещиваю щиколотки Чтобы тоже не пустить больше, чтобы в капкан, чтобы мой насовсем.
Грубо входит сразу на всю длину.
Я вскрикиваю.
От острого, невыносимого наслаждения.
Он застывает, дышит тяжело, хрипло у меня над ухом, навалившись всем телом. Почти размазывает меня об камень стены.
Замирает на долгое мгновение. Я чувствую его всего. Во мне, на мне. В теле и в душе. В сердце и судьбе. Сколько бы не причинял мне боли в такие мгновения прощаю его за всё. Потому что у него тоже от меня рвёт крышу, я это знаю точно. Потому что пришёл ко мне в этот глухой ночной час, в час волка наплевав на гордость, наплевав на обещание, данное себе, никогда больше ко мне не притрагиваться.
Он такой же, как и я мы тянемся друг к другу, словно умирающий от жажды к источнику чистой воды.
Вольфред берёт меня грубо прямо у стены. Входит резко снова и снова, снова и снова. Я принимаю его с болезненным жаром осознавая, как, оказывается, дико, по-звериному скучала. И каким жадным и жгучим наслаждением отзывается во мне его голодная грубость.
Лишь совсем немного тоскует сердце, когда сравниваю свои воспоминания и то, что происходит сейчас.
Та нежность между нами она растаяла, как лёд по весне. И наверное, больше не вернётся никогда.
Теперь мы кипучая, обжигающая страсть. Умирающие на краю эшафота, вдыхающие последние глотки воздуха.
Но потом всё уплывает.
Сметается вихрем страсти.
Больше никаких сожалений. Никакой жалости. Никакой тоски.
Мне так хорошо, как не было ни разу в жизни.
Мы вплавлены, мы сплетаемся руками и ногами, мы так сильно изголодались друг по другу... Насколько острого наслаждения я испытывала никогда. В нашу первую ночь было тоже хорошо, но не так. Тогда к наслаждению примешивалась боль. Теперь же это невыносимо прекрасно.
Впиваюсь в его плечи ногтями при очередном резком толчке, пробирая даже через ткань он шипит, но не прекращает двигаться во мне ни на мгновение, грубо сжимая пальцами бёдра.
Но так и не целует ни разу.
Было и ещё одно отличие.
Это я поняла в самом конце.
На этот раз Вольф позаботился о том, чтобы у меня ни в коем случае не осталось от него ребёнка.
Молча отстраняется от моего живота, закончив. Даже не потрудившись придержать меня, чтобы не упала а мои ноги предательски дрожат и тело не желает слушаться.
Скупыми, точными движениями приводит одежду в порядок, глядя сверху вниз непроницаемым взглядом.
Пока я сползаю по стеночке вниз. Непослушными дрожащими пальцами поправляю лиф, прячу грудь. Натягиваю платье на колени, сжимаюсь в комок. По телу разливается эйфория. Что происходит с сердцем, пока стараюсь не слышать. Всеми силами пытаюсь удержать эхо того яркого и жгуче-прекрасного, что до сих пор бурлит по венам жидким огнём. Но его уже затягивает безжалостным инеем моих эмоций.
Огонь постепенно гаснет в тёмной пустоте. И я остаюсь в ней совсем одна.
Вольфред поворачивается и так же молча уходит.
Откидываюсь затылком на холодную каменную стену и говорю тихо в эту широкую, удаляющуюся спину:
Я знаю, зачем ты пришёл ко мне этой ночью. Почему именно сейчас. Ты захотел любви и тепла, как у твоего брата. Но ты ошибся. Такое счастье не про нас. У меня нет для тебя такого. Ты был прав я изломана внутри.
Он оглядывается через плечо у самого порога. Бросает с показным равнодушием.
- Кто здесь говорил о любви? Я получил ровно то, чего хотел.
Шорох засова. Скрип и хлопок дубовой двери. Медленные, тяжёлые шаги по коридору прочь.
Улыбаюсь грустно.
А врать ты не умеешь, мой северный волк! Никогда не умел.
Глава 11
Я кое-как сажусь на постели и разрешаю войти. Засов забыла вчера задвинуть. Наверное, служанка
Дверь приоткрывается, и в неё вкатывается леди Восточных стражей собственной кругленькой персоной.
На ней бархатное платье цвета морской волны и украшения из прозрачного аквамарина, которые ей ужасно идут как и хитрая улыбка. Пышные локоны собраны в аккуратную причёску, один легкомысленно свисает на грудь. Говорят, у беременных она увеличивается. Хотя сомневаюсь, что этой красотке было так уж это необходимо. Завистливо вздыхаю, невольно скосив ревнивый взгляд на аккуратное овальное декольте Иллирики, в котором виднеются две пышные округлости.