И дальше все разговоры продолжались в том же духе, так что нет смысла приводить их здесь, ибо, по правде сказать, даже столь терпеливый человек, как Али-Баба, начал находить их утомительными.
Но и среди множества нудных повторов дотошный может отыскать зерно истины. Мысли дровосека вращались вокруг магической сущности недавно покинутой ими пещеры, где брат его встретил свою, надо полагать, смерть.
Вероятно, эта магия оставалась с человеком, куда бы тот ни направился. В самом деле, Али-Баба припомнил, как использовал заклинание «Сезам, откройся!», чтобы отпереть ворота. Похоже, раз он видел, как воздействует магия на дверь той пещеры, то может пользоваться этим заклинанием и в городе и оно не утратит там своей силы. Возможно, та же магическая сила передалась и его брату? Наверное, коли Касиму однажды волшебство даровало жизнь, теперь все шесть его частей обречены существовать поврозь, но оставаться живыми навеки.
Тут Али- Баба прервал бормотание Касима, поделившись с ним своей догадкой, но брата эта мысль, похоже, не слишком обрадовала.
- Быть навеки обреченным существовать в шести частях, сваленных в корзину? - запричитал он. - Что я такого сотворил в своей несчастной жизни, чтобы заслужить подобное?
У Али- Бабы имелись некоторые соображения на этот счет, касающиеся связей брата с печально известным Беспалым и тех заданий, которые Касим выполнял под покровом ночи. Потом, конечно, полным безрассудством было то, что брат позабыл волшебные слова, которые позволили бы ему выйти из пещеры.
Но Али- Баба решил, что брату довольно волнений для одного дня, чтобы выслушивать теперь перечень своих грехов. Кроме того, если Касим намеревается провести остаток своих дней в корзине, у него не будет возможности сбежать, если Али-Бабе вздумается переговорить с ним об этом когда-нибудь потом. «В некотором смысле, -подумал дровосек, - и величайшие трудности могут порождать приятные мысли».
Было, однако, еще кое-что, требующее, по мнению Али-Бабы, неотложного обсуждения с братом, пока этот вопрос не встал перед ними снова. И касался он того, что оба они нанесли оскорбление людям, весьма ловко владеющим большими саблями.
У брата эта тема сочувствия не нашла.
- Что они могут сделать мне, кроме того, что уже сделали? Нарезать кубиками?
- Меня скорее беспокоит, - укорил его дровосек вежливо и по-братски, - что они могут сделать мне.
- Об этом я не подумал.
Али- Баба вспомнил, что его братец никогда этого не делал.
- Надо будет мне попридержать язык, - продолжал Касим, к удивлению лесоруба. - Ну, не буквально, конечно. Язык мой более или менее там, где он должен быть. В отличие от всего остального. Однако кто знает, на что я могу оказаться способен, если меня как следует рассердить? - Касим печально рассмеялся. - То, что тебя разрубили на шесть частей и везут в плетеной корзине, заставляет изменить взгляд на многие вещи.
Али- Баба долго молчал. Для Касима это было удивительное признание.
- Что подумает моя жена? - пробормотал Касим все в том же несвойственном ему духе. - Все части меня на месте. Однако ее, возможно, огорчит то, как они теперь выглядят.
«По крайней мере, - подумал дровосек, - моей собственной жене не придется горько оплакивать перемены во мне». И так двое братьев в молчании продолжали свой путь, пока лошадь несла их к городу, в то время как день сменился
закусывать губки.
- Это может быть интересным, - задумчиво произнесла жена Касима. - Может придать столь необходимое разнообразие. - Она приняла от Марджаны корзину и удалилась с престранной улыбкой.
Если бы только жена Али-Бабы способна была продемонстрировать хоть малую толику такого энтузиазма!
Но не стоило гадать, что могло бы быть, а чего не могло, поскольку теперь, развязавшись с корзиной, Али-Баба ощутил, что сил у него не осталось вовсе, и он отправился спать сном человека, уставшего до полного изнеможения.
Но глазам его суждено было открыться слишком скоро, и виной тому стала его обычно такая милая служанка.
- Хозяин, - окликнула Марджана с порога его спальни. - Есть кое-что, о чем тебе следует знать!
Хотя дровосек и проснулся, он решил, что не позволит служанке испортить себе утро. После того как он ускользнул от банды ужасных головорезов и спас остатки своего брата, он не желал больше никаких новостей.
- В чем дело, дитя? - спросил он поэтому самым невозмутимым и рассудительным тоном, щурясь на утреннее солнышко.
- Когда я пошла утром за покупками, - ответила Марджана с серьезностью, не соответствующей ее нежному возрасту, - то наткнулась на мужчину в черном, очень похожего на одного из описанных тобой разбойников.
Али- Баба ощутил первые уколы сомнения, прежде чем вспомнить о своей решимости. По улицам этого города каждый день разгуливает бессчетное количество мужчин в черном.
- Тут не о чем беспокоиться, - возразил он.
Но тревогу Марджаны было так просто не унять.
- Он задавал много вопросов, - объявила она.
На этот раз сомнения исчезли, едва появившись.
«Как, - рассудил Али-Баба, - люди могли бы узнать, как устроен мир, не задавай они порой вопросов?» Как легка бывает жизнь, если твердо стоишь на своем!