Истомившись, я ждал этого момента с наложенной на тетиву стрелой. Когда они скрылись за валуном, плавно натянул лук. Не сильно так натянул, килограмм на двадцать пять. Легко мог и больше, но боялся, что это скажется на точности. Мысленно перекрестился и отпустил тетиву через секунду после того, как из-за валуна раздался первый вопль. Тетива больно ударила по мышце большого пальца, и я зашипел рассерженным удавом, но меня уже захлестнула волна дикой охотничьей радости. Старатель, только что нервно топчущийся за спиной главаря в ожидании своей очереди, медленно оседал с пробитой навылет шеей. Первый готов! Честно сказать, я целился ниже, но и то хлеб.
От диких воплей из-за валуна, вскинулись все, кто еще мог вскинуться, даже главарь вскочил со спущенными штанами. Он-то и поймал вторую стрелу. Аккурат в левую бочину. Даже показалось, что я услышал хруст, с каким тяжелая стрела пробила грудную клетку. Второй готов!
Третий старатель бестолково суетился вокруг костра, не зная, что ему делать, куда бежать? Попробуй, определи с ходу, откуда летят стрелы, да и товарищи за валуном уже перестали кричать, что также не добавляло оптимизма. Тем не менее, вел он себя весьма бойко, на месте не стоял и я никак не мог взять его в прицел.
Внезапно ощутил позади какое-то движение. Или не хрена я не ощутил,
а просто мелькнула тень на камне. В боевиках, герою полагается, едва почувствовав такое, тут же метнуться в сторону и перекувыркнувшись через голову в подкате, сжать в руках оружие для ответного удара. Ничего такого я не сделал, да и не успел бы. Топор, пронесся возле самой щеки, чуть не срубив ухо, звякнул лезвием по граниту и отскочил мне прямо в лицо, обухом разбив сразу лоб, нос и губу. Тетива сорвалась с пальцев, и третья стрела ушла куда-то в небо. Тогда только я отбросил лук и, разворачиваясь, упал на одно колено, правой рукой нащупывая рукоять меча.
На озадаченной роже здоровенного мужика, застывшего шагах в двадцати от меня, казалось, было написано: «Никогда не целься в голову промажешь!»
В моей голове бешено неслись мысли. Еще один старатель? Откуда он взялся? Впрочем, рассуждать было некогда, озабоченность на роже мужика сменилась лютой ненавистью. Кровь заливала мне глаза, ослепляла, и я никак не мог отыскать меч. Враг внезапно возник прямо надо мной, с устрашающего вида ножиком в руке. Наконец, нащупал рукоять меча, но старатель уже навалился на меня всей своей здоровенной тушей. Тут я с сожалением понял, что при таком клинче меч совершенно бесполезен, чего не скажешь о ноже. Некоторое время мы отчаянно боролись. Старатель изо всех сил пытался добраться лезвием до моего лица или шеи. Он покраснел от натуги, пыхтел, брызжа слюной, но я, крепко перехватив его запястье, мешал осуществлению этих коварных планов. Я ощутимо превосходил силой своего противника, и если бы не залитые кровью глаза, легко бы смог поменяться с ним местами, а так ничего не видя, лишь безуспешно пытался ловить его левую руку, которой гаденыш назойливо тыкал мне в лицо.
Неизвестно сколько бы это продолжалось и чем бы закончилось, как вдруг враг захрипел и обмяк, а потом и вовсе куда-то исчез.
В лицо мне плеснули водой и, протерев глаза рукавом, я разглядел над собой знакомую татуированную рожу. Верцингеторинг улыбался, если можно назвать улыбкой жуткий оскал его беззубого рта.
Вставайте, господин Мак, прошепелявил он, протягивая руку, застудитесь на камнях-то.
Глава 16
Я пожал плечами. Действительно, как? Ну что ж, я же не спецназовец какой-нибудь, а обычный офицер. Переводчик. Меня с арабского учили переводить, а не старателей по ущельям мочить из доисторического оружия. Впрочем, кому это тут интересно.
Тиша участливо толклась рядом, не зная, чем еще мне угодить. Воды, рану промыть, притащила, повязку с какой-то целебной мазью наложила, теперь маялась чего бы еще сделать?
У бравого капитана тоже красовалась глубокая царапина на щеке, да еще рука выше локтя перевязана. Вот, собственно, и весь ущерб. Если посчитать, за пятерых положенных врагов не так уж и много.
Знаешь какое у капитана прозвище? прошептала Тиша мне в ухо, Эд-тесак его кличут, мне Торво сказал. В окрестностях Лина все знают, ему человека убить, как тебе сморкнуться ты поосторожней с ним.
Да понял уже, я ободряюще погладил её по плечу. Улыбаться разбитыми губами было чертовски больно. Не бойся, все нормально будет!
Я и не боюсь, серьезно сказала девчонка. Я тебя предупреждаю, ты же не знаешь тут ничего.
По лагерю ходили дружинники, собирая трофеи.
Шевелитесь, ленивые твари! поторапливал их капитан. И так мы с господином рыцарем за вас все сделали, а вы еще и еле ноги волочите!
Сам он стоял над единственным уцелевшим старателем, которого я так и не успел застрелить. Хотя уцелевшим, его можно было назвать лишь с натяжкой голова вся в крови и рубленая кровоточащая рана на правом плече, которую он безуспешно пытался зажать ладонью.
Ну что, порождение кулькаса, обратился к нему Эд, рассказывай, как вы тут оказались, и какого ыхырга вам здесь понадобилось? Да побыстрее, ксаламас, не видишь мне некогда для придания убедительности своим словам, он извлек из ножен тесак, и как бы невзначай поигрывал им.