- Э нет, Варфик, - гоготнул я, вставая в оскорбленную позу. Мы предлагали это до того, как ты церковь пресвятую обосрал. Отдаешь бесплатно и добавляешь пару монет от себя. Сделаю вид, что ничего не слышал. Заинька, помнишь, как он пизданул, что Папа Римский на баклажане скакать любит?
- Конечно! И как всех священников в пидарасы записал.
- Полы хотя бы помойте в доме, - плаксиво всхлипнул торговец, разом потеряв всю свою уверенность.
- Обойдешься. Вдруг у тебя там чумные бубоны, - поморщился я, закуривая сигарету. Варфоломей узрев дымящуюся штучку, алчно вздохнул. Чего? Табаку тебе дать?
- Пять таких и сутаны ваши, - облизнулся он, наблюдая за тем, с каким удовольствием я затягиваюсь горьким дымом.
- Хуй, нахуй, похуй, хули, хуюшки. Половинку и все. Нам самим нужнее.
- Две штуки.
- Половинку, - пропела Астра, ехидно улыбаясь. Торговец попался в тиски. Белла могла лишь удивленно переводить взгляд на всех участников интереснейшей беседы.
- Одну штучку, а я вам взамен сутаны и десять монет.
- Пятьдесят монет и две сутаны, - покачал я головой.
- Ладно. Забирайте, - буркнул он, швыряя нам две поношенные сутаны и звенящий мешочек.
- Сразу бы так. А то выебывался. Скрипты бы придумал, что ли. Такими темпами вообще разоришься, уебашка, - пока я безжалостно проходился по умственным способностям продавца, Астра уже нацепила на себя одну из сутан и презрительно
сморщила носик.
- Воняют, как пизда Клеопатры, - пожаловалась она, а я величественно протянул одну сигарету Варфоломею и даже милостиво дал прикурить. Жадный глаз торговца мгновенно узрел дешевую зажигалку и тут же понял, как облажался.
- Какая разница. Нам только в монастырь попасть, а там выкинем эту рванину, - буркнул я, с мстительным удовольствием наблюдая за Варфоломеем. Торговца неудержимо рвало на родную землю, а в руках была судорожно зажата простая сигарета.
Спустя пару часов, мы шли по узенькой тропке, ведущей к маячившему на горизонте каменному строению. Белла, проводив нас до распутья, указала своей ладной ручкой на неведомую громадину и сказала, что это и есть искомый нами монастырь. Дорога в обитель мнимой святости была тяжелой и весьма противной. Всему виной мелкий дождик, который зарядил с неба, как только Белла направилась обратно в деревню, и размывший дорогу, превратив ее в грязевое месиво. Поэтому, через минуту ожесточенных споров с Астрой, было решено двигаться по траве рядом с тропой, где грязь не налипала на обувь, будто вековое говно мамонтов.
- Дерьмовая попытка пытаться романтизировать Средневековье, - ругаясь, я вытер ботинок о траву после того, как вляпался в чей-то кал.
- А мне здесь нравится, - задумчиво ответила Астра, легонько пихая меня в бок. Люди простые, да и извращенцев нет.
- Это пока нет. Потом будут. Мы еще до столицы не дошли или до французского войска. Все извращенцы там. Напьются и разят друг друга в жопы.
- Откуда ты знаешь?
- Я все знаю. В Аду как-то с де Садом пересекался. Он много интересного рассказывал. Представляешь, у двух ближайших друзей Жанны дАрк педерастические наклонности.
- Тоже мне новость. Может де Саду все показалось. Он везде педерастию увидит. Ты мне лучше скажи вот что. Как так получилось, что торговец нашу ругань понял, а другие нет?
- Хороший вопрос, заинька, - вздохнул я. Боюсь, что без чернокнижника явно не обошлось. Или дело в другом.
- В чем же?
- Мы сейчас в средневековой Франции, но местные нас понимают. Даже в древнем Риме понимали.
- Хочешь сказать, что мы просто перенимаем речевую модель, оказавшись в определенной эпохе? удивленно присвистнула Астра.
- Ага. И чем больше мы тут находимся, тем сильнее проходит слияние наших душ с этой самой эпохой. Мы не по-русски сейчас говорим, а на диалекте французского, бывшего в ходу в то время.
- Весело, бля. Таким макаром местные скоро нашу ругань понимать будут, как если бы в России жили.
- Вот, вот, - хмыкнул я. В древнем Риме мы пробыли недолго. Пару-тройку дней максимум. А здесь мы уже четвертый день, да и речь ближе к той, что мы знаем и практикуем. Единственное, у местных ругательства отличаются от наших.
- Поясни.
- Смотри. Мы говорим «блядь», а у них «потаскуха» или «блудница». «Пизда» - «блудливое лоно» или «грязнощель». Но сегодня, в речи Варфоломея явно проскочило слово «хуй». Это было до того, как его употребил я. А раньше он бы сказал «фаллос» или «греховна кочерыжка».
- Получается, чем мы дольше тут находимся, тем сильнее вливаемся в культуру? понимающе кивнула Астра.
- Ага. Скоро каждый встречный будет так ругаться матом, что ему сам Пучков позавидует. Надо бы в монастыре поэкспериментировать.
- Ну, хоть с этим понятно, а то я уже на голову грешила. Думала, что чердак поехал, - улыбнулась рыжая. Как мы в монастырь-то проникать будем? Бумаг у нас никаких нет.
- Хуйня вопрос, заинька. Скажем, что паломники. Идем по странам и несем славу Божию. Главное на Стефана не напороться раньше времени, а там разберемся, - буркнул я, останавливаясь перед большими воротами, ведущими в монастырский двор. Готова?
- А хули делать, - пожала плечами моя спутница и первой треснула кулаком по дереву.