Слышишь, Гарун, печати должны быть готовы ровно через месяц!
Слышу, ага, пе беспокойся. Когда Гарун берется за работу, он ее делает в срок.
Прощай, Эстер!
Супруги вышли проводить гостей. Едва всадники немного отъехали, Гарун сказал жене:
Уж я расправлюсь с тобой утром
Позвать князя, позвать? пригрозила она.
Нет, нет, не надо Не зови, ради бога!..
Вот то-то же, смотри
IV
Во времена Сефевидов, когда на востоке окрепли афганцы, а часть южных земель Персии отошла к османам, на западе страны, особенно в Атрпатакане , власть шахов крайне ослабла. Тогда ханы восстали и создали мелкие независимые княжества. Восстал и хан Фатали из провинции Баргюшат в Пайтакаране (ныне Карадаг). Дворянин из захудалого рода, Фатали-хан всю жизнь занимался разбоем и набегами. Покорив всех турецких беков Баргюшата, он не только стал единовластным правителем этой провинции, но помышлял уже о захвате всего Кафанского края. Этот хищник, который раньше с шайкой разбойников грабил караваны на большой дороге, стал теперь собирать крупные банды и опустошать соседние земли.
Стоял один из летних месяцев.
Фатали-хан покинул горячее плато Кафана и вместе со своим пастушьим племенем чалаби перебрался на прохладные лесистые взгорья Пайтакарана , намереваясь провести там лето.
Была ночь. Густой мрак окутывал пастушьи палатки, только в шатрах, составлявших ханский гарем, светилось несколько разноцветных фонарей. Тихими, неслышными шагами оттуда вышли двое, укутанные в просторные накидки. Один шел впереди, другой сзади. Они немного отошли от шатров и растворились в темноте.
Дай мне руку, госпожа, сказал первый, по-видимому, мужчина, дорога тебе незнакома, ты то и дело спотыкаешься.
Спасибо, Ахмед, я сама, отвечал печальный женский голос, ты только показывай, куда идти.
Узкая тропинка, по которой они шли, местами терялась в зарослях кустарника. Колючие шипы рвали путникам одежду, царапали кожу, но они, казалось, ничего не чувствовали и продолжали идти вперед. Они прошли несколько расселин, миновали несколько спусков и подъемов и добрались до того места, где вогнутая по форме горная гряда образовывала некое подобие гигантской пещеры. Здесь, у входа в нее, храпели сторожа.
Женщина стала в стороне, а ее провожатый разбудил одного из них:
Открой дверь, едва слышно проговорил он.
Так называемая дверь представляла собой массивную плиту, закрывающую узкий проход в пещеру. Старик сторож, обладавший, по-видимому, незаурядной силой, навалился плечом и отодвинул плиту в сторону. Женщина плотно прикрыла
накидкой лицо и шагнула внутрь. Ее провожатый, главный гаремный евнух, приказал сторожу охранять вход и никого не пускать. Тот с благоговением и почтением внимал ему.
В пещере царила тьма. Казалось, попадаешь в преисподнюю. Мужчина через несколько шагов остановился, ударил огнивом о кремень, зажег трут, потом серную спичку и засветил небольшой фонарик, который принес с собой. Пещера, бывший овечий загон, где в осеннее и зимнее ненастье прятались пастухи со своими стадами, летом обычно пустовала. В такое время года овцы не нуждались в темных удушливых пещерах, им полезнее была вольная жизнь в горах, на свежем воздухе. Мрачное убежище для скота ныне служило узилищем для людей. Хан держал здесь своих пленных. Это был настоящий лабиринт в самом сердце скалы, огромная впадина с запутанными и разветвляющимися ходами. Запах испражнений, отсутствие воздуха и света делали еще невыносимее это сырое и удушливое помещение.
Мужчина все еще освещал маленьким фонариком пещеру и ощупью продвигался вперед, а женщина следовала за ним. Наконец, они добрались до того места, где проход, расширяясь, образовывал грот. Перед ними открылось жуткое зрелище. Около двухсот арестованных группами по двадцать человек лежали на холодной сырой земле. Кольца длинной цепи охватывали шеи заключенных сзади, соединяя людей вместе, и запирались сзади на железные замки. Несчастные терпели невыносимые муки. Представьте себе двадцать человек, словно пришитых друг к другу. Приходилось вместе вставать, садиться, если же один ложился, пока другие сидели или стояли, он рисковал задохнуться.
Сердце женщины сжалось от ужаса и жалости, когда она увидела заключенных. В глазах потемнело, и она едва не лишилась сознания. Прислонившись к стене, женщина несколько мгновений стояла неподвижно, с трудом справляясь с волнением.
Свет фонаря разбудил несколько человек, они зашевелились, подняли голову и сразу легли, чтобы не тревожить соседей.