Силою своего таланта Раффи создал образ, имя которому Идея, возглавившая национально-освободительную борьбу. В этом смысле армянский исторический роман начинается с Раффи.
Раффи исключителен как историк. Его «Меликства Хамсы», путевые заметки, сделанные им во время работы над «Давидом Беком» в Джраберде, Дизаке, Сюнике, Гохтане и других заветных местах Восточной Армении, являются историческим подтверждением существования еще в III тысячелетии до нашей эры на территории Восточной Армении могучего государства Гайказуни. Раффи одновременно опровергает утверждения тех историков, которые считают, что армянская государственность угасла с падением Киликии . Говоря о «Меликствах Хамсы», этом предшественнике романа «Давид Бек», Раффи писал: «Эту вещь можно считать венцом всех моих книг, в ней я оживил нашу давно утерянную и забытую историю, в ней я доказал, что армянская государственность продолжалась до наших времен, а это великое дело»
В 1870-х годах, когда Россия освобождала от турок Балканские страны, Раффи писал: «Настал желанный золотой век дружбы народов». Писатель надеялся, что великие европейские державы на Берлинском конгрессе в 1878 году отнесутся «по-дружески» и к Армении. Но эти государства похоронили на конгрессе армянский вопрос. «Османский султанизм является злейшим врагом России и Армении», писал он.
Еще в конце прошлого века Юрий Веселовский назвал Раффи одним из первых народных писателей своего времени. Ширванзаде по поводу романа писал, что Раффи был пересказчиком горестей
и печалей своего народа и самым талантливым выразителем его заветных чаяний.
Очень высоко ценил Раффи Степан Шаумян.
Александр Фадеев в 1939 году на страницах «Правды» дал Раффи высокую оценку, сравнив его с Львом Толстым.
Уже при жизни Раффи был предметом поклонения широких народных масс. Я нашел уместным привести здесь одну мою запись.
Осень 1932 года. Тогда я учился на втором курсе Горисского педагогического техникума. Жили мы весьма скромно, и те два пуда хорошо просушенной очищенной пшеницы, что мать хранила в кладовой, были для нас настоящим богатством. В тихое, согретое мягким солнцем воскресное утро мать помоглa мне взвалить на спину мешок и сказала:
Отнесешь, значит, на мельницу Мухдесенцев и подождешь, пока смелют. Смотри, не рассыпь муку по дороге, предупредила она напоследок.
Ждать, пока смелют пшеницу, придется немало, и я прихватил с собой первый том «Искр» Раффи посижу себе у речки, почитаю. Отец говаривал, что эту книгу в память о встрече в Горисе выслал моему деду Аракелу сам Раффи. Плотный, хорошо изданный том, на титуле орнаментированным шрифтом набрано: «Тифлис. В типографии М. Варданяна и КО. 1883». О том, что знаменитый писатель, имя которого стало легендой еще при его жизни, посетил наши края и собирал материал для своего романа «Давид Бек», я слышал, но о подробностях почти ничего не знал. Лишь позднее я отметил про себя, с каким уважением хранится в памяти народной пребывание Раффи в Зангезуре
У мельницы я встретил Атанэса, давнишнего друга моего отца, и деда Яхши. Сидят рядышком, беседуют мирно в ожидании помола.
Я опустил мешок, поздоровался с ними и, устроившись на краешке большого плоского камня, принялся читать роман.
А-а, добродушно кивнул дед Яхши, легонько коснувшись набалдашником посоха моей книги, спросил: Ты что это читаешь, внучек?
Книгу писателя Раффи.
Ты смотри! зацокал языком дед. А знаешь, Аракелов внук, что лет пятьдесят назад Раффи сидел на твоем месте, вот на этом же камне?
Я захлопнул книгу и невольно привстал,
Расскажу, чего уж там! Пришли мы сюда с Аракелом хворосту набрать. Собираем, значит, и вдруг голос Аствацатура, твоего отца, Атанэс:
Эй-эй, что за люди? Кого надо?
Глядим, приближается по ущелью всадник, рядом еще кто-то, пеший. Всадник ответил:
Раффи я, Раффи.
Аствацатур был человек грамотный, книги читал. Бросил лопату, спустился быстро к всаднику, ну и мы с Аракелом побежали, любопытно стало. Аствацатур взял коня под уздцы, к мельнице ведет:
Добро пожаловать, господин Раффи, добро пожаловать! Вот радость!