А если жвачка приклеится к сердцу, то умрешь, добавил Мишка.
Подобная участь не напугала Гришку, он продолжал жевать. В тот день Гришка решил удивить нас с Альмой трюком: раскрыл рот и сквозь зубы растянул жвачку в длинную нить. Альма тут же спряталась за меня понятно, я был для нее не только спасителем и лечащим врачом, но и телохранителем.
Собакам нельзя показывать зубы, правда, дядь Лень? сказал Мишка.
Правда. Для них это означает угрозу. Альма много пережила и теперь всех боится. Так что, если будете ее пугать, нашей дружбе конец, поняли?
Мишка кивнул, а Гришка поспешно вынул изо рта жвачку и отбросил к забору, и, чтобы сгладить свой промах, заявил:
А мы с Мишкой построили прикольный дворец из глины. Пойдемте в конец улицы, покажем.
Они привели нас с Альмой к месту, где улица упиралась в лес. Там в тени у дренажной канавы, даже в жару пахло сыростью, а на краю канавы глина оставалась ярко-желтой и мягкой. Дворец впечатлял. Во-первых, он был высотой с ребят. Во-вторых, башни и стены были с бойницами, из которых торчали прутья «пушки». Разумеется, я похвалил мальчишек. Альма тоже подала слабый голос: Чу-удесный! и, любуясь дворцом, обошла его два раза.
Только жалко, когда пойдет дождь, все размоет, вздохнул Гришка.
Зато, пока нет дождя, все будут смотреть и радоваться, сказал Мишка. А когда его размоет, будут помнить о нем.
Несомненно. Он останется в душе тех, кто его видел, поддержал я Мишку, подивившись поэтическому взгляду мальчугана.
Дядь Лень, пойдемте, покажем Альме наше озеро, предложил Гришка (он имел в виду пожарный водоем, где ребята купались, и не только ребята).
В следующий раз. На сегодня ей впечатлений хватит. Не забывайте, она перенесла тяжелую операцию и еще очень слаба.
На обратном пути мы с Альмой встретили бухгалтершу поселка. Не успел я представить их с Альмой друг другу, как бухгалтерша всплеснула руками и сразу, с ходу выдала стишок:
Что вы! Никогда не писала стихов, пожала плечами бухгалтерша. Как-то
само собой вышло. Альма сподвигла, она погладила мою подружку.
От такого внимания к себе Альма смутилась и скромно отошла в сторону. Забегая вперед, скажу: с того дня при каждой встрече бухгалтерша читала мне новый стишок про Альму, и, в конце концов, сочинила целую поэму ее даже напечатали в каком-то журнале.
А потом вдруг и сторож поселка отличился. Он никогда не держал карандаша в руке, но, после знакомства с Альмой, сразу нарисовал ее портрет. И очень неплохо. Я понял, что от Альмы исходит определенная энергия, которая побуждает людей к творчеству. Тогда я еще не знал, что в самой Альме заложены огромные творческие способности.
Что меня огорчало, так это боязнь Альмы темноты. С наступлением сумерек она начинала пугливо озираться по сторонам, прислушиваться к звукам. Я понимал, что темнота возвращает ее в тот страшный вечер, когда на нее напал душегуб. Я представлял, как она пыталась освободиться из железной петли, как все же это ей удалось, как потом скрывалась в овраге; представлял, какую боль она испытала, что пережила в ту ночь. Я снова успокаивал ее: обнимал, гладил, объяснял, что на участке ее никто не обидит, что теперь у нее есть защитник. Альма слушала меня, вздыхала, прижималась ко мне и успокаивалась.
Укладываясь спать, я твердо решил никому не позволять не только поднимать на Альму руку это само собой но даже повышать на нее голос. Надеюсь, ребята, вы понимаете меня. Понимаете, что к тому, кто много пережил, кого много обижали, надо относиться бережно, ведь физические раны заживают, а вот душевные иногда остаются на всю жизнь. Такое бывает, ребята, бывает. И не только у собак.
Спали мы с Альмой на одной тахте, и опять во сне она вздрагивала и стонала, а то и отбивалась от кого-то. И вновь я успокаивал ее, как мог, но знал душевную травму вылечит только моя забота о ней. Успокоившись и облегченно вздохнув, Альма уже засыпала безмятежно, но начинала храпеть. Она была юной, нежной и ласковой, но у нее болело горло, и она храпела, как старый волкодав.
Глава одиннадцатая. Знакомство Альмы с моим братом. Второй приезд в лечебницу
Дело в том, что брат носил бороду и мог ей напоминать Тихона, хотя, понятно, кроме растительности на лице, ни внешне, ни внутренне у них ничего общего не было. Да и бороды были разные: у Тихона хилая и желтая от курева, похожая на мочалку, а у брата маленькая, ровная, бархатистая, как плюш. Но главное, Тихон выглядел попросту дремучим лешим, а брат, как и подобает артистической личности, выглядел человеком немыслимого любвеобилия, готовым обнять весь мир (он по профессии актер, режиссер и драматург). Короче, Альма быстро сообразила, что бородачи бывают разные, точнее почувствовала любвеобилие брата. А заметив наши с ним братские отношения, поняла, что брат будет ее надежным другом.
Красивая собачонка, рыжая красотка, приговаривал брат, поглаживая Альму и, обращаясь к ней, добавлял: Ну, дорогая, теперь у тебя начнется отличная жизнь. Будем считать, что тебе выпал счастливый лотерейный билет.