Класс Insecta насекомые, подкласс Pterygota крылатые; подотряд Elitroptera покровнокрылые, сказал Зотов. Однако ж что за разговор на крыльце. Пойдемте в дом, расположитесь, отдохнете, помоетесь. Вон бочка на столбах видите. Солнце греет в ней воду. Здесь летом жарко. А потом перейдем к делу.
Они поднялись на крыльцо, переступили порог и оказались в коридоре, шедшем через весь дом. Из окна на противоположном конце его падал свет. Справа и слева было по две двери, сразу у входа лестница, ведущая на второй этаж. Пол был желтый, из свежих досок, солнечные пятна не очень даже на нем выделялись. Зотов распахнул первую дверь справа, пропуская Ромадина, а сам пошел за оставленными вещами.
Комната была большая, с двумя окнами и высокой печкой в углу. Между окнами стоял стол, покрытый клеенкой. Ромадин распахнул окно, выглянул. Запахло свежими щепками груды их лежали под окном, хвойным, сырым лесом.
Да, вот еще корзина, сказал Ромадин. Моторист просил передать.
Зотов схватил конверт, разорвал. Он читал, шевеля губами, топая тихонько ногой, и видно было, что ничего, кроме письма, ничего в этот момент для него не существует.
Любопытно. Он положил письмо на столик. Ладно схожу, за приборами.
Ромадин не успел задать вопрос: «Что-нибудь важное?» А пока Зотова не было, решил, что спрашивать невежливо.
Дверь распахнулась от удара ногой; пятясь, вошел Зотов, неся в руках два ящика, поставил на пол.
Тяжело, он перевел дух. Как вы их дотащили? Здесь очень нужные приборы?
Комплект импульсных ламп-вспышек для скоростной киносъемки и батарея серебряно-цинковых аккумуляторов.
Я предлагаю перенести все это хозяйство в верхнюю комнату. Там вы сможете заниматься киносъемкой; здесь будете жить. Советую помыться, потом пообедаем, потом вам имеет смысл немного отдохнуть.
А когда работать начнем?
Понимаете ли, задумчиво сказал Зотов, практически я не могу вам рассказать ничего сверх написанного. Но все равно к конкретным действиям раньше завтрашнего утра не приступим.
Хорошо, согласился Ромадин.
Они отнесли наверх оборудование, банки с химикалиями.
Большой дом, удивлялся Ромадин. Кто в такой глуши стал его строить для, будем говорить прямо, не стоящего на главном направлении участка работы?
Его строили для метеостанции, сказал Зотов. Что же касается главного или второстепенного участка работ, то сказать наперед,
какой главный, а какой нет, нельзя. То, о чем сегодня знает лишь несколько человек узких специалистов, завтра становится основой целой отрасли промышленности. Да вот вы же прибыли.
А почему метеостанция переехала? спросил Ромадин, желая переменить тему разговора.
Возникли непредвиденные обстоятельства, ответил Зотов. Во-первых, оказалось трудно передавать сводки. То был год солнечных вспышек, радиосвязь здесь без конца прерывалась. К тому же все три сотрудника, что были здесь, одновременно заболели Их увезли, а новых послать остерегались. Я как раз сюда и попал как работник отдела по борьбе с болезнями, с природной очаговостью. Досидел тут до глубокой осени отправляюсь в город и узнаю, что метеостанцию на этом месте решено ликвидировать. Ах так! Ну, оборудование, говорю, вы вывезете, а с домом-то что станете делать? Новенький, хороший, комнат много, не пустовать же ему. Отдайте энтомологам под наблюдательный пункт. Хорошо, говорят, все равно кому-то надо следить, чтоб дом не разрушался. Возитесь со своими жуками, пока не отберем.
Не отобрали?
Одиннадцать лет прошло молчат, А чем им плохо? Я здесь дом сохраняю. Как раз перед вашим приездом пол перестлал. Кучу стружек видели? Разрушается ведь все без присмотра. Я как могу в порядок привожу.
Одиннадцать лет, протянул Ромадин. Чем же заболели метеорологи?
Давайте спать, Зотов поднялся. Вы устали, вставать завтра рано, а времени у вас
В обрез. Два с половиной дня. Но успеть заразиться можно вполне. Если здесь на самом деле какой-то очаг. Прививок я не делал не до того в суматохе было.
Ну, беспокоиться вам я думаю, нечего. Все эти люди давно здоровы. Хуже было другое начали заболевать лиственные деревья. Их здесь немного, но есть. Листья становились коричневыми сперва между жилками, потом по всей плоскости, трескались и рассыпались. Дерево гибло. Тогда-то я и познакомился впервые с вершинниками. Они усыпали заболевшие деревья. Чтоб узнать, вредители они или нет, я решил провести довольно обычное исследование. В дерево впрыскивается какой-нибудь радирактивный изотоп у меня был фосфор, а потом надо собрать насекомых и радиофотографическим методом выявить тех, кто питался листьями. Представьте себе мое удивление, сказал, твердо выговаривая каждое слово, Зотов, радиограммы не показали, что хотя бы одно из насекомых питается листьями. Я своими глазами видел дерево, по которому ползали вершинники, не заметить таких больших насекомых невозможно, видел, как листья превращаются в труху. Я сидел тут, помню, почти до холодов пока все вершинники не исчезли, растягивал время экспозиции от нескольких дней до нескольких недель, применял флюоресцирующие экраны и ничего. Ни на одной пленке не получилось никакого изображения. Это было феноменально. Я написал об этом в энтомологический журнал. Мне ответили, что не были, вероятно, соблюдены условия, необходимые для работы по этому методу. Я решил бороться и отправил отчет об этом факте и описание вершинников. Мне ответил тогдашний мой начальник, что он знает меня как хорошего экспериментатора, уверен, что произошло недоразумение, и он не будет оформлять мой отчет как полагается, чтобы он никому не попался на глаза. Я был моложе на одиннадцать лет, горяч, экспансивен и решил доказать, что ни в чем не ошибся.