супа с шампиньонами. Тишину нарушало только побулькивание варева да стук ложек. Артур подрагивал ноздрями, как бычок-бланкет жаберками, и блаженно закатывал глаза, даже не глядя на бахромчатый зев Золотых ворот, которые им предстояло пройти после привала.
До конца отдыха оставалось еще минут тридцать.
Нет, воскликнул Солигетти, облизывая ложку, хорошему моллюску никакая рыба в подметки не годится!
Лерой, голый по пояс, вдруг скривился и вытащил из-за щеки довольно крупную жемчужину.
Хороший моллюск, неторопливо проговорил он, прежде всего может подложить хорошую свинью. А судить о достоинствах рыбы может только тот, кто пробовал золотую рыбку в маринаде
Не интригуйте нас, дед, это бесчеловечно! сказал Параскив.
«Сколько же лет этому деду?» в двадцатый раз спрашивала себя Варвара. А тот задумчиво глядел в зияющую пасть
Золотых ворот, угадывая желание командира устроить небольшую психологическую разрядку перед этим загадочным препятствием, первым в их «небольшой экскурсии по здешней Ривьере», как выразился Сусанин.
Морщинистая шкура, обтягивающая ворота, тихонечко подергивалась едва заметными конвульсивными складочками, словно по ней стремительно пробегало невидимое насекомое.
Было это, э-э-э лет шестьдесят назад, когда вместо космоса болтался я чуть восточнее Канарских островов. Рыбачил.
Позвольте?.. вмешался Солигетти.
Вы хотите сказать, что на промысловых сейнерах команды не имеется? Это сейчас, молодой человек, а тогда под моим началом пребывало человек пятнадцать, включая многодетную буфетчицу.
Сельдя промышляли? Солигетти проявлял эрудицию.
Какого еще сельдя? Ходили мы за черным малокостом, и не столько из-за мяса, хотя из него получалась дивная рыбья колбаска холодного копчения, сколько ради бархатной шкурки с фосфоресцирующим узором. На дамские костюмы шла.
Дед, не дразните женщин! сказала Серафина.
Простите великодушно, отвлекся. Итак, выходим мы однажды в указанный с воздуха квадрат, предвкушаем бой с малокостом
Ну, невелика доблесть, решил сквитаться неугомонный гений. Рыбешка так себе, с селедочку, разве что пасть шире брюха.
Про селедку он лучше бы не упоминал.
Увы, мой юный друг, пророкотал Лерой, дальше селедки ваши познания в ихтиологии не продвинулись. Но мы опять отвлеклись. Так вот, это только в естественных условиях малокост рыбешка не более полуметра. В промысловых же хозяйствах развели какой-то химерический гибрид, по-моему, с крокодилом, потому как пасть у нашей твари ровно в половину всей особи, а длина рыбины метра три с гаком!
Все представили себе лероевский «гак» и ужаснулись.
Да, так вот. Только я вышел за своими кибами приглянуть, как мне докладывают, что прямо на меня движется вполне приличный косяк на такой-то глубине, с такой-то скоростью и приблизительной массой, которой только мне и недоставало для выполнения месячного плана. «Берем!» кричу и вдруг соображаю, что не доложено главное а что за рыба жалует. Ну да это непринципиально: да то у нас и тралы-самохваты, чтобы все самостоятельно рассчитывать. Из вас никто в самохват не попадал?
Жертв не нашлось.
Ну и слава богу. Потому как из самохвата никому еще выбраться не удавалось. Для обитателей тверди земной, не имеющих представления о работе в море, поясняю: такой трал, пока он на борту, это что-то вроде кишки с бахромой. Внутри кишки миниатюрные биолокаторы, автоматически нацеливающиеся на ихтиомассу. С какими-то зачатками соображения. А наружный слой растущий, он на должном расстоянии от косяка начинает стремительно выметываться вверх и вниз и образует сеть с нужным для данной рыбы ячейками. Две минуты и соткан эдакий кошель, который готов принять идущий на него фронт косяка с максимальной эффективностью. Коррекция ячеек постоянна, так что ускользает только мелочь, коей и положено по несовершеннолетию свое догулять. Ну, да это вам неинтересно Дед кокетничал: на всех лицах отражался интерес.
Итак, трал мой ведет себя как китовая пасть, сначала разверзся, а потом захлопнулся. Рыбка, естественно, занервничала у нее на консервную банку вроде ясновиденья, хотя ученые этого факта и не принимают. Плещется она, сердешная, под южным солнышком, а я гляжу и понять не могу: то ли с моими глазами что-то приключилось на радостях от выполнения плана, то ли я такой живности никогда и видом не видал. Потому как блещет мой трал на одиннадцать тонн чистейшего червонного золота!
Он снова позволил себе паузу, и все почему-то невольно посмотрели в сторону Золотых ворот, хотя ничего червонного
в них не было так, тусклая бронза.
Ну, рыбку мою принимает сортировочный лоток, тоже не приведи господь вам на него попасть, и тут вся команда, словно ее ветром из кают вымело, является на палубу. А по судну словно шепоток неуловимый, бормотанье бессвязное, и все громче, все отчетливее: «Отпусти ты меня, старче отпусти ты меня, старче отпусти ты меня» Все одиннадцать тонн шепчут!
Это ж до ста тысяч рыбешек! ахнул Теймураз.
Я и говорю. На меня вроде столбняка нашло, в такое изумление впал. А механики мои покрепче нервами оказались и сообразили они, что к чему, со значительным упреждением, Я еще уши себе прочищаю на предмет галлюцинации, а в воздухе уже рыбьи хвосты так и мелькают. И, что самое непонятное, что-то летит навстречу из воды на палубу. Я поначалу и внимания не обратил, мало ли летучих рыб наши экспериментаторы развели, они давно уже себе в план поставили такую промысловую рыбу сочинить, чтобы она навстречу кораблю шла, из воды выметывалась и без всякой сети сама в трюм порхала. Но мне-то на палубу сыпалась отнюдь не летучая рыбка, потому как из летучей рыбы пробку не вышибает и первокласснейшее французское шампанское не хлещет.