Какая обида!.. Право, не знаю, что и ответить. Африка страна, конечно, богатейшая, это верно. И золото там, и алмазы, и даже львы и слоны. Как говорится, девственная, нетронутая природа. Дикость, однако негры, тропики Арсений Владимирович соображал, что же еще он знает о том далеком континенте. Вы грамотны ли?
Грамотные.
Хм! Инженер мизинцем почесал нос. Вот есть, к примеру, книга Гончарова «Фрегат «Паллада», там Африка среди прочих стран, помнится, описана. Еще был такой путешественник Ливингстон, англичанин. Его книгу тоже можно найти А больше, пожалуй, и не припомню ничего. Он развел руками.
И на том спасибо. Извините еще раз. Поклонившись вежливо, парни отошли и двинулись вдоль улицы, неторопливые, большие, сильные.
Арсений Владимирович смотрел им вслед с улыбочкой.
На крыльцо выпорхнул конторщик Додонов. Инженер обернулся к нему:
Милейший, не скажете ли, что это за люди?
Это-с, Арсений Владимирович, рабочий наш с шахты, Ковалев фамилия. И дружок его Бороздин. А что-с?
Да так Чудаки! Интересовались, что за страна Африка и много ли там золота. Смех!
Действительно-с, смешно. Додонов захихикал. Уж не желают ли некий променад до Африки совершить? Он снова захихикал.
Не знал Додонов, куриная голова, что так оно на деле-то и было
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЧУЖЕДАЛЬНЯЯ ЗЕМЛЯ
ДОБРЫЙ КАТОРЖНИК
Августовское солнце лениво вползало на небо. Над холмистым разливом саванны стоял нестихающий шелест сухих зимних трав. Редкие одиночные деревья, похожие на грибы с загнутыми кверху шляпками, выглядели уныло.
Впереди показался город. Издали он напоминал внезапно возникшую в степи рощу. Только вся она была испятнана красными крышами домов.
Должно, изрядный городишко, сказал Дмитрий.
Тысяч десять жителей будет, прикинул Петр. С нашим заводом сходит.
Они глянули друг на друга и уже без слов решили, что в этот город зайдут. Что ни говори, за плечами полторы тысячи верст по этой странной, чужой африканской земле по горам, диковинному лесу, через сплошняковые заросли кустарников, по степи. Правда, почти сутки ехали железной дорогой, но ведь все остальное на своих двоих, лишь кое-где на медлительных фермерских повозках. Матросские робы, в которых парни бежали с французского парохода, превратились в лоскутья. Уже дважды меняли обувь, но и теперешние сапоги годились только на то, чтобы выбросить.
У пригородной фермы они помылись в оросительной канаве и, закинув тощие котомки за плечи, двинулись к городу.
Батожки-то выбросить надо, сказал Петр, и увесистые сучковатые палки, славные их помощники и защитники, полетели в траву.
Город показался им приятным. Среди вечнозеленых деревьев стояли красивые дома, светлые и легкие, крытые черепицей. Улицы были широченными, как площади, и малолюдными. Вялые, неторопливые быки тащили по мощеной дороге тяжелые фуры с кладью. Несколько негров несли громадные корзины
с фруктами и овощами. Сообразив, что носильщики и упряжки движутся к базару, парни пошли за ними.
Базар был большой, оживленный. Меж длинными рядами повозок сновала пестрая и шумная, гомонливая толпа.
Им бы влезть в эту толкучку, затеряться в ней и все, возможно, повернулось бы совсем по-иному. А они, остановившись у края базарной площади возле повозок, заспорили. Очень уж привлекла Дмитрия морковь.
Ты погляди, Петро, морковка. А? Совсем как у нас в Березовском!
Успеется, Мить. Одеться сначала надо, сапоги вот сменить.
У них еще оставались несколько серебряных рублей, царский золотой червонец да мелочь, подработанная в пути на плантациях.
Только связочку одну, не унимался Дмитрий. Очень хочется морковки похрумкать.
Они не заметили, как совсем близко подошли два рослых полицейских во франтоватых мундирах и длинных рейтузах из темно-синей саржи. Полицейским давно уже примелькались многочисленные уитлендеры, чужеземцы, но эти русые бородатые гиганты с облупившейся от солнца кожей, обветренные и грязные, разговаривали на каком-то особом, ни разу не слышанном языке.
Небрежно притронувшись к каске, полицейский сержант шагнул ближе и спросил, кто они такие. Вопроса парни не поняли, но сразу сообразили, что перед ними представители власти.
Этого еще не хватало, буркнул Петр и тут же, сделав лицо приветливо-вежливым, объяснил со всеми, на какие был способен, подробностями: Бур. Трансвааль. Претория. И показал пальцами: идем, шагаем туда.
Бур, сказал сержант (у него прозвучало: буэр) и потыкал себя в грудь.
Претория? обрадовался Петр и повел рукой на город.
Сержант покачал головой:
Блюмфонтейн. И теперь ткнул в грудь Петра: Еуропа?
Чего?.. Нет, Россия. Русские мы. Россия. Слыхал?
Русслянд? удивился сержант.
Он тут же принялся обсуждать с товарищем услышанное, с интересом разглядывая русских парней. Потом, легонько тронув Петра за плечо, повелительно кивнул головой: «Пошли», и на всякий случай положил руку на револьверную кобуру.
Вот тебе, брат, и морковка! сказал Петр другу и двинулся за сержантом
Полицейский лейтенант, толстенький, бородатый и вежливый, выслушав подчиненных, сразу же отослал куда-то одного из них и минут десять бился, пытаясь найти подходящий для общения с задержанными язык. Он спрашивал то на голландском, то на английском, то на немецком. Все было безрезультатно. Парни знали несколько французских слов и выражений, но их не понимал лейтенант. Наконец, выбившись из сил, он махнул рукой и кивнул на скамейку. Потом сказал что-то полицейскому, и тот принес кофе в двух больших глиняных кружках.