Да что ты это, Тоська?
И он словно что вспомнил: сорвался с места, помчался домой. Значит, дома забыл.
Но где же он? Почему так долго копается?
Ах, вот он! Прибежал с ключом. Клинг-клянг все кинулись кверху: на балкон! в комнату! в другую!
Коля исчез
Всего полчаса назад он лежал вот здесь и не мог двинуться. А сейчас и здесь, и везде пусто. Нет его!
Сережка сказал:
Он, наверно, удрал с балкона! Ожил и удрал! По водосточной трубе!
Но как же он удрал, раз не мог двинуться? Что за чудо?
А Тоська торопит:
Скорей! Пошли! А то они сейчас вернутся!
Это хорошо, что он поторопил: только ребята вышли, только дверь заперли, только расселись на крылечке, да еще не все успели сесть, как по двору, по деревянным тротуарам снова топ! топ! топ! и топ-топоток.
Это господа Маевские торопятся домой.
Они в дверь: клинг-клянг! А ребята, на случай, сейчас же разлетелись с крылечка кто куда, как воробьи, когда в них бросишь камнем.
Сережка к себе, через забор, Тоська в свою избушку, Толька и Тайка на свое крылечко, Мишка на свой балкон. Разлетелись, затаились и ждут, что будет дальше.
Маевский в дом и сейчас же назад. И заорал на весь двор, как петух:
Николай! Сейчас же домой! Слышишь? Кому я говорю? Сейчас же домой!
Поорал, поорал, а потом словно с цепи сорвался вдруг бросился в Мишкину квартиру.
Мишка на балконе испугался, к перилам прижался, рад под пол провалиться. Но Маевский не на балкон, не к Мишке, а к тете к хозяйке. Вошел и говорит, как будто между прочим:
Евдокия Евсеевна! Вы моего идиота случайно не видели?
Тетя выскочила из кухни чепец набок, а маленькие глазки лезут на лоб. Выскочила и запела:
Нет, Георгий Аммосович! Не видала, Георгий Аммосович. А что случилось, Георгий Аммосович?
Удрал, мерзавец!
Ах, какой бесстыдник, заахала тетя. Вот неблагодарный! Где же он?
Но как они ни старались, как ни горячились, а Кольку так и не нашли! Он словно растаял, как тогда, давно, словно растаял беглый арестант!
Необъяснимо растаял
Да! Не стало Коли, не стало бедняги! Но часто-часто, на каждом шагу вспоминали о нем ребята. И Мишка вспоминал.
Выйдет на крылечко и вспоминает: вот тут он в первый раз увидел Колю. Рядом с самоваром. И тут же, тут же Маевский ткнул сапогом прямо в рот Коле.
Дойдет до ворот и снова вспоминает: как весело шли с речки, после того, как Коля переплывал. И вдруг у калитки злой беспощадный голос: «Николай! Ты куда ходил? Кто тебе разрешил?»
Прибегут на речку вспоминается, как Коля пришел сюда в первый раз, как разделся, и все увидели, что он весь в синяках да в кровавых коростах. Еще Тайка поглядела и сразу заплакала. Вот рева-корова.
А потом вспомнится, как Коля плыл через реку: волнуется, торопится, так шлепает ногами, что брызги летят на берег. А ему кричат: «Спокойно! Коля, спокойно! Коля, не торопись, а то захлебнешься!»
Придут к солдатам, вспоминают: вот тут Коля сидел, тут ел кашу, тут его бородатый солдат приголубил.
А этот бородатый солдат, Иван Сидорович Вогинцев, каждый раз спрашивает: «Ну, как? Нашелся?»
А когда он узнал, как расправились с Колей, тогда стал мрачный, сердитый, бросил ложку в траву и шепотком сказал про Маевского: «Мы этого живоглота тоже знаем. Но отольются кошке мышиные слезки!»
Вот как Коля всем полюбился!
Один Тоська-поляк почему-то не вспоминает о Коле. И вообще он переменился, зазнался. С ребятами не играет, все сидит дома.
Ну и пусть сидит! И без него обойдемся!
Поляк так поляк! сказал Толька о Тоське. Недаром они Тараса Бульбу сожгли. Они и в бога-то верят не по-нашему!
Все вспоминали о Коле, говорили о нем. Но вдруг случилось сначала нечто смешное, веселое, а потом нечто странное, таинственное. И Мишка даже ненадолго позабыл о Коле.
Две одинаковые Тайки
совсем не смешно, а очень просто: Ольга Ника-норовна, Тайкина мама, купила себе материи на платье. Купила и принесла домой, а дома ей разонравилась материя: «Какая-то деревенская»..
Но не будешь добро выбрасывать. И она велела портнихе сшить платье для Тайки.
Тайка немного покапризничала: «Не надо мне деревенской материи!» А на самом деле она рада-радешенька. Да еще вышло не одно платье, а сразу два. Оба совсем одинаковые: широкие, длинные, потому что Тайка очень быстро растет, и ей надо шить с запасом.
И вот как-то утром Сережка и Мишка сидят на крылечке. За телеграммами еще рано, так они сидят и беседуют.
Вдруг появляется Тайка в новом платье белые горошки по красной глади, сходит со своего крылечка и шасть на улицу.
Идет, форсит, а их как будто не замечает.
Загордилась в новом-то платье! сказал Мишка.
Подумаешь! отозвался Сережка. А вот мы ее сейчас за косы!
Перебрались к ее крылечку, стали ждать. Ну, скоро ли она вернется?
Вот она открыла калитку, вот идет по двору, вот подходит к крылечку. Сейчас надо ее хватать!.. Но что за диво! Что за чудо!
Из комнаты, на крылечко, навстречу Тайке выходит другая Тайка! Такое же красное платье в белых горошках, из-под такой же белой косыночки выползла такая же рыжая прядочка волос, и глаза такие же голубые, и носик такой же остренький!
Идет одна Тайка навстречу другой Тайке! Так не бывает и быть не может, а вот идет!..