Гарры-молла забеспокоился, ушел в пещеру молиться, потом сидел у очага, не выходя из кибитки целый день, а наутро оседлал коня, переправился через Сумбар и поскакал к высокой горе Караджи́к. Но и с горы не увидал Гарры-молла овечьих отар, спешащих к Геркезу.
Шахир в сильном волнении спустился с вершины и увидал возле своей лошади Чоудур-хана.
Все будет хорошо, Азади. Я послал самых быстрых джигитов навстречу Абдулле и чабанам.
И действительно, джигиты скоро вернулись, привезли труп одного чабана.
Стада и людей, бывших со стадами, угнали неизвестно куда и кто.
Воины Чоудур-хана обшарили всю округу и не встретили ни одного кызылбашского воина.
А между тем пришел день, когда посольству надлежало отправиться в путь.
Гарры-молла Довлетмамед Азади, прежде чем благословить Чоудур-хана и его спутников, задал посольству вопрос:
Не связано ли похищение Абдуллы, чабанов и стад с отправкой посольства? Не стало ли тайное явным? Может быть, лучше отложить задуманное?
Нет, сказал Чоудур-хан. Стоит мне и моим джигитам покинуть Геркез, как похитители объявятся и назовут цену выкупа. Сейчас они боятся послать в аул своих людей, мы можем выследить их обратный путь.
Дай бог, чтоб твои слова сбылись, сказал Азади и прочитал посольству напутственную молитву.
Последним, оторвав от себя припавшую намертво Акгыз, ускакал Мухаммедсапа.
Каждый день приходил Гарры-молла в мектеб, задавал ученикам вопросы, но ответов не слышал: тяжело переживал потерю сына. Просить выкуп за Абдуллу и чабанов кызылбаши не явились.
Однажды привел с собою Гарры-молла Нияз Салиха.
О мои ученики! сказал Азади. Нияз Салих Эрсары несколько лет жил в плену у кызылбашей, но он и в неволе думал о своем народе, думал, как принести пользу Туркмении. И нашел выход. Он учился всёму лучшему, что есть у наших недобрых соседей. А у них есть великая поэзия. Они разговаривают на замечательном фарси . Учитесь у Нияз Салиха фарси, ибо поэты Персии так же прекрасны, как звезды на ясном небе. А еще Нияз Салих научился строить мазары . Я вам когда-то рассказывал, как строили мазар Махзум агзам, строили трижды, и трижды постройка разваливалась, пока не пригласили искусных мастеров из Исфагана. Учитесь всему, что он вам преподаст.
Нияз Салих, оставшись с учениками, тяжело вздохнул, и вдруг засмеялся, и потом заплакал.
Не смотрите на меня с удивлением, сказал он ученикам. Я вздохнул потому, что не простое это дело завоевать вашу любовь после такого учителя, как Гарры-молла. А засмеялся я от радости. Наконец-то мой труд пойдет на пользу моему народу. Слезы мои от горечи, слишком много времени потрачено впустую, слишком долгой была моя разлука с туркменами.
Но мы не эрсары, сказал сын Ишана Акмурад. Мы гоклены.
Это верно, согласился Нияз Салих. Но что такое народ и что такое племя? Народ это рука, племена пальцы руки. Отсеките хоть один, будет больно и рука станет неполноценной. Я расскажу вам легенду об эрсары. Отцом туркменских племен: сарыков, теке, йомудов, салыров, эрсары был Алп-Ата.
Однажды он влюбился в девушку из племени ит-бечене и захотел взять ее в жены. Ит-бечене были коварны, они решили: вот настало время погубить неукротимого батыра. И поставили условие: девушку Алп-Ата получит, если согласится просидеть всю ночь в бассейне. А дело было зимой. Вода ночью замерзла, и Алп-Ату сковало льдом. Воины ит-бечене вышли с оружием, чтоб отсечь голову
батыру, но тот дул на них и отбрасывал от себя. Тогда враги привязали саблю к двум таганам, протащили по льду и обезглавили Алп-Ату. Сыновья поехали мстить за отца, но удалось это лишь старшему Сары. С той поры его стали называть Эр-Сары мужественный Сары.
Нияз Салих посмотрел на озадаченные лица ребят и рассмеялся:
В каждом племени, я думаю, эту легенду будут рассказывать почти так же, с той только разницей, что победителем врагов Алп-Аты у йомудов будет йомуд, у текинцев текинец, у гокленов гоклен. А вы должны помнить то, о чем я сказал вам на первом уроке.
Нияз Салих поднял над головой руку, пошевелил пальцами и сжал их.
Помните, кулак хорош, когда целы и здоровы все пальцы.
По аулу пополз шепоток: с джигитами Чоудур-хана случилась беда.
Всадник уехал. Новых вестей не было. В кибитке Азади стали припоминать каждое слово, сказанное вестником. Вспомнили не много: «Ваши люди попали в засаду. Чоудур-хан убит. Твои дети, Азади, в плену».
Азади собрал джигитов, но куда было ехать? К кызылбашам? Мстить за Чоудур-хана? Но геркезов горстка.
Оставалось одно ждать подлинных известий.
Прошла зима, отцвела весна, обрушилось жаром лето, и тогда стало ясно: неизвестный всадник говорил правду, никто из посольства Чоудур-хана до афганских земель не добрался.
Азади поехал в Мешхед, но вернулся ни с чем. Правда, кое-что ему удалось узнать. Чоудур-хан и посольство попали в засаду. Погибли не все. Часть людей ушла в город Ездан, но, видимо, кызылбаши решили не оставлять следов, догнали оставшихся в живых и перебили.
Год проходил за годом, а от Мухаммедсапы и Абдуллы вестей не было.