Сынок, ты не снимай с головы тюбетейку. А вообще-то даже лучше было бы, если бы надел на голову что-нибудь меховое.
Конечно, не так уж трудно надеть тюбетейку, но я привык ходить босиком и с непокрытой головой.
Зачем мне тюбетейка, мама, когда и без этого жарко, возразил я.
Мама посмотрела мне в глаза. Это было признаком того, что она недовольна.
Словом, что угодно, лишь бы не согласиться с матерью! Разве дедушка когда-нибудь снимает папаху?!
Я взглянул на дедушкину папаху только потому, что мама сказала посмотреть, а так я и без нее знал: дедушка никогда не расставался со своей коричневой папахой, которая немного великовата ему. А на плечах носил ватную телогрейку. И папаху и телогрейку снимал, только когда ложился спать, а так не расставался с ними ни летом, ни зимой. Он считал, что летом папаха и телогрейка спасают его от солнечных лучей. А зимой от холода.
Мама боится, что я получу солнечный удар. Конечно, это просто так говорится удар. Разве солнце может ударить? Мама говорит, что может. Я и сам знаю, что такое солнечный удар. Хотя со мной ничего такого не случалось, но я видел тех, с кем это бывало. Голос становится хриплым, вроде как простуженным. А если более сильный удар, то из носа идет кровь. Когда мама сказала: Вот получишь солнечный удар и опять попадешь в больницу, как тогда со сломанной ногой. Будешь лежать в постели. И знай, мне с моим здоровьем нелегко будет ходить к тебе, я немного испугался. Но все равно продолжал стоять на своем. Мама на этот раз не стала долго препираться со мной, сказала:
Знаешь что, сын дорогой. Если хочешь оставаться здесь, веди себя как следует. А не желаешь слушаться, отправляйся домой, к Тазегуль. Вот приедет вечером отец, я скажу ему, чтобы забрал тебя с собой.
Мне словно пощечину влепили. Для меня поехать к Тазегуль было самым большим наказанием
Из-за маминой болезни ежегодно летом наша семья делится на две части. Папа с Кервеном и Тазегуль остаются дома. А дедушка и мама переезжают на бахчу. Дедушка и раньше на лето переселялся в шалаш, чтобы ухаживать за огородом. Да и для верблюдицы там пастбище лучше, чем в ауле. Но последнее время вместе с дедушкой на бахчу перебиралась и мама. Они жили там в шалаше до самой осени. Конечно, это было неудобно. Но другого выхода не было. Мама болела и считала самым лучшим лекарством от своей болезни зеленые, недозрелые дыни и верблюжий чал напиток из верблюжьего молока. Пока Кервен был дома, я тоже оставался в ауле
и не жалел. Но когда его забрали в армию, мне пришлось остаться вдвоем с Тазегуль. Папа как уедет с утра, так возвращается домой поздно ночью, а то и вовсе в поле останется. Он бригадир овощеводческой бригады. А это очень нелегкая работа. Все лето то одни овощи поспевают, то другие, а то и все вместе. Вот и приходится работать с утра до вечера. Он приходит домой усталый. Надо ему чай подать, обед приготовить. И в доме дел немало и стирать, и кур накормить. Когда мама с дедушкой переезжали на бахчу, вся домашняя работа ложилась на нас с Тазегуль. Но меня совсем не пугала домашняя работа. Меня больше пугала сама Тазегуль.
Не дай бог оставаться с ней. Считай, что ты попал в тюрьму. Играть с мальчишками запрещено. Потому что деремся. Выходить со двора, лазать по деревьям нельзя. Если вдруг упаду и сломаю ногу, видите ли, отвечать должна Тазегуль Все запрещено, запрещено, запрещено Телевизор посмотреть и то не всегда можно, а только тогда, когда Тазегуль посчитает передачу подходящей. А если нет, то ты хоть обрыдайся, все равно не включит Наконец однажды я не выдержал и дернул ее за косу. Она вначале заплакала, а потом отлупила меня. Я бы, конечно, мог дать ей сдачи. Но не драться же с девчонкой, даже такой вредной, как Тазегуль. Все-таки я мужчина. Вот поэтому мне теперь ни за что не хотелось возвращаться к Тазегуль. И зачем я только стал спорить с мамой! Разве трудно было надеть тюбетейку, если мама велит? Здесь, на бахче, скучновато, зато свобода. Делай весь день что хочешь не то что дома с Тазегуль. Я готов был закричать: Мамочка, я не то что тюбетейку папаху согласен носить, только не отправляй меня к Тазегуль! Но слова замирали на моих губах. Я смотрел на мамино лицо и молчал. Такой уж у меня характер. Дедушка понял, что со мной творится, ему стало жаль меня. Он поднялся и потянул меня за руку.
Ну да ладно. Если тебе не хочется надевать тюбетейку, я смастерю тебе шляпу из бумаги. Пойдем с тобой походим по бахче, дыни проведаем. Мне кажется, что я чую запах желтой дыни
"ВАХАРМАНЫ" БЛИЗНЕЦЫ
Вот бахча.
Ну, теперь смотри как следует! говорит дедушка. Дыни начали зреть. Да и как им не зреть, если солнце палит и влаги достаточно. Лежат, набираются соков.
Я это знаю. В жару не очень приятно, но зато на огороде все начинает быстро созревать.
Мы остановились на краю первой же борозды. Эту борозду дедушка прозвал "прополотая черепахами". Оба края борозды густо засажены огурцами. На зеленых плетнях столько завязей, что пальцем некуда ткнуть. Огурчики лежат, касаясь друг друга. Еще вчера из села приезжали два парня и увезли с собой целый мешок огурцов. Это для всей папиной бригады. В обед, когда жарко в поле, очень даже приятно поесть свежих огурцов. И сами мы их рвали и вчера, и позавчера, и поза-позавчера. Сорвешь, а назавтра приходишь огурцов снова полным-полно. И такие красивые, словно бусы нанизаны на плетнях. Есть среди них и очень большие больше ладони, и маленькие, как ручка от серпа. Но и большие и маленькие огурцы очень зеленые и свежие. Когда их ешь, они весело хрустят и во рту становится прохладно. И сегодня я глянул и закричал: