Варя хмыкнула.
А ему скажи, чтоб шел спать в свой отдел.
Так прямо и сказать?
Скажи, что некогда мне, что в главк собираюсь
А в какой главк? Варя или закашлялась, или расхохоталась. Илья Ильич обомлел: неужели Серега язык распустил?
В ближний! выпалил он и настороженно ждал реакции.
Варя молчала и не вешала трубку, ждала.
Илья Ильич тоже молчал, пытаясь прокручивать варианты.
Но оптимального решения не находилось, и он сердито бросил трубку на рычаг успеется. Ишь, какая нетерпеливая! А Серега не может, нет, не может, да и какой ему смысл? А почему не может, вполне может. Но, конечно, не может, наверняка может. Но зачем ему разглашать, а почему бы и нет?..
Чай он давно выпил, но звать Варю унести поднос не спешил, хоте лось продлить сладкую неопределенность. А пока все же решил обзво нить клиентуру. Начал с жены, с которой подробно обговорил план ближайшего отдыха, потом с дочерью она вышла замуж 20 и жила у мужа по поводу вступления в кооператив, затем связался с торговой базой насчет стройматериалов для ремонта дачи.
Дверь кабинета вдруг приоткрылась, и на пороге показалась Варя.
Я занят, попозже, холодно сказал Илья Ильич. У меня важный разговор.
Но Варя не уходила.
Что такое?! взорвался Илья Ильич. Потом уберете!
Варя саркастически усмехнулась, и Илья Ильич почувствовал неладное. Что другое, а опасность он научился чувствовать сразу. Привычно закололо в коленках.
Сам вызывает, сказала Варя. Прозвониться не мог. Велел немедленно.
Илья Ильич вышел в коридор и сразу все понял. Сотрудники, бежавшие куда-то, словно на водопой, его подчиненные, которых он сегодня еще не видел, словно сговорившись, не замечали Илью Ильича, как будто и не было в коридоре с низенькими сводами грузной фигуры, которую всегда обходили с почтением, а теперь готовы были пробежать прямо сквозь нее.
Однако страх уже прошел, и Илья Ильич, сжав кулаки, не спеша направился к шефу: и не такое было, а выцарапывались, ерунда какая-то Шаг стал тверже, взгляд суровей. Посмотрим еще, чья правда крепче!
АНАТОМИЧЕСКИЙ ЗАЛ
РУБАКА ПАРЕНЬ
Неизвестно, как бы сложилась жизнь у Романа Шмякина. не попади он однажды на практику в мясной магазин и не окажись один на один с шедевром в виде Семен Семеныча Гирича, стройного мужчины с тараканьими усиками, которые во времена ретро назывались злодейскими. Руки шедевра, тонкие, трепещущие, словно изваянные резцом Мастера, в стремительном любвеобильном порыве пеленали наждачной оберточной бумагой нежную вырезку и небрежно бросали в раскрытые рты покупательских сумок:
Пра-ашу!
Это быт триумф чародейства, поэзия добычи, романтика дерзости.
Прилавок пока не доверю. даря трешку, сурово сказал Семен Семеныч размякшему Ромке. стой вот тут и наблюдай.
Через неделю Семен Семеныч позволил завернуть филе и вновь получить трешку. На этот раз от покупателя.
К концу практики наставник произнес яркую напутственную речь:
Мы рады, что ты правильно понял задачи, которые ставит перед продавцом сама жизнь. По окончаний техникума пра-ашу к нашему шалашу, место сохраним, заявочку оформим. А пока премия за отличную практику.
Да как же мне отблагодарить вас, дядя Сёма? растерянно забубнил Ромка, принимая десять мятых трешек.
Отблагодаришь, куда ж ты денешься! Теперь мы как альпинисты в одной связке! и захохотал, как зарыдал.
Через год подросший и возмужавший Рома стоял за прилавком, а дядя Сёма, исполняя обязанности суфлера, расположился поодаль, живописно опершись на топор. И пока наставник подсказывает заветные слова, после которых трешки сами собой вылетают из карманов и сумок, высветим некоторые темные углы его прошлого. Дело в том, что Семен Семеныч не просто какой-нибудь там мясник-рубака-парень с тремя извилинами. Во время оно Сёма Гирич был веселым студентом филфака, пытался даже что-то сочинять, и это, как мы увидим, оставило неизгладимый след. Веселье, однако, распространялось больше на ночные посиделки в окружении
осушенных бутылок. Потом посиделки сами по себе вытеснили лекции, и Сёма, мучимый жаждой и отсутствием средств, окончательно прибился к гастроному. Сначала грузчиком, потом учеником продавца. В редкие благодушные минуты Семен Семеныча тянуло к сочинительству, и в результате напряженной умственной работы он вывел для себя и близких людей несколько философских заповедей.
Главная заповедь гласила: «Бери наличными только от проверенных старых клиентов. От посторонних же, особенно от тех, кто липнет и упрашивает, денег ни-ни! Направлять провокаторов в кассу. Вопросы приобретения новой клиентуры решаются на основе личного знания психологии, гипнотических навыков и собственного активного биополя»
По окончании работы дядя Сёма выдавал Ромке положенный ему гонорар все ту же мятую трешку.
Погоди чуток, освоишь все премудрости, заживешь, как нефтяной магнат!
Вскоре премудрости были освоены, и Рома купил себе велосипед. Потом, как образцовый сын, сделал своей маме замечательный подарок: открыл на ее имя счет в Сбербанке, первый счет за всю нелегкую трудовую жизнь мамы, которой не суждено будет узнать, что радость была доставлена ей другой заповедью учителя: «Сбережения храни так, чтобы они были не твои, но были твои».