Утро было очень холодное: в горах выпал снег. Через некоторое время мы добрались до Цэцэрлика. Действительно, кругом было много зелени. Столица Ара-Хангайского аймака представляет собой небольшой городок, очень уютно расположенный в межгорной котловине. Он по своему строению и зданиям напоминает Улан-Батор, но значительно меньше. Городские кварталы в нем такого же хошанного типа, как и в центральной столице. Всюду высокие деревянные заборы. На горе, у подножия которой находится городок, стоит большой, ныне пустующий храм, а на склонах гор высечены какие-то священные тибетские надписи. В Цэцэрлике закупили свежего хлеба и поехали дальше.
Перевалив через небольшую горку, мы снова очутились в долине Уриды-Тамир-Гол. Из этой долины начался подъем на большой перевал. Снег под действием солнца стал постепенно таять, превращая дорогу в сплошную грязь.
С большим трудом машины выползли на перевал. Здесь нас поразил контраст яркие тюльпаны и другие пышные цветы были прикрыты выпавшим снегом. Горы покрывал хвойный лес, главным образом лиственница и ель, реже сосна.
Фирновый снег в высокогорной долине
Когда мы спустились с перевала, снег перестал идти, выглянуло солнце, и сразу стало тепло и хорошо. Но не прошло и получаса, как опять потемнело и посыпалась крупа, а затем дождь. После этого мы снова поднимались на небольшие перевалы и опять спускались в долины, и на каждом перевале шел снег и град. Еще в Москве кто-то нашему кинооператору посоветовал, кроме летнего плаща, ничего не брать, уверяя, что Монголия расположена на широте Северного Кавказа и, стало быть, там очень тепло. Прозоровский, ехавший "наверху", в кузове, теперь наверняка проклинал давшего этот совет, лязгая зубами от холода в ватнике и полушубке.
Неожиданно во время пятиминутного "перекура" обнаружили, что у "Барса", загруженного бочками с бензином, из передней части кузова капает бензин. Это было опасно, так как бензин мог попасть на раскаленный глушитель и тогда бы начался пожар. Пришлось немедленно разгружать "Барса" и искать прохудившуюся бензобочку. Оказалось, что она протерлась от постоянного трения своим обручем о другую бочку, несмотря на то что в местах возможного соприкосновения имелись прокладки из кошмы. Но такова уж была дорога. Пришлось закрепить бочки планками, чтобы они не могли ерзать.
К вечеру экспедиция добралась до станка Хурмэин, расположенного на Чулутуин-Гол быстрой горной речке с крупными подводными камнями, откуда и название "Каменная река". Кое-где виднелись льдины. Полая вода здесь только начиналась.
Старинное обо на перевале Эгин-Даба
На следующий день наш путь пошел по долине Думду-Ангархай-Гола. Речка текла подо льдом, на котором плотным слоем лежал фирн[21]. Он не успевал стаивать и к середине лета. Мы забрались на высоту в две с лишним тысячи метров: кругом виднелись плоские вершины Хангая с белыми снежными шапками. Постепенно начался подъем на перевал Эгин-Даба, водораздельный между реками Северного и Южного Хангая. Дорога на перевал была очень скверная, проложенная по камням, вызывавшим необычайную тряску. Наконец, мы достигли перевальной площадки, расположенной на высоте 2602 метров. Рядом с крохотным прозрачным озерком находилось большое старинное обо с разнообразными реликвиями, которые свидетельствовали о многократных человеческих усилиях, затраченных на преодоление этой вершины.
На юг открывалась далекая панорама. Южные склоны Хангайских гор в отличие от северных, покрытых тайгой, безлесны и представляют собой полого понижающуюся
наши машины смогли забраться на такую головокружительную высоту.
Котловина Бэгэр-Нур представляет собой узкую длинную впадину, зажатую между широтных хребтов Монгольского Алтая. В центре котловины помещается одноименное соленое озеро, почти пересохшее. Температура в котловине определяется направлением ветра: когда он дует с высоких снежных гор, то становится невероятно холодно, а когда дует вдоль котловины, в ней, как в пекле, так было именно теперь. Раскаленный ветер дул нам навстречу, от центра котловины, и пес с собой удушающий зной, так что мы волей-неволей вынуждены были остановиться и ждать спада дневной жары. Лагерь поставили близ красноватых обрывов по западному краю котловины.
С раннего утра мы отправились на разведку к длинному обрыву, тянувшемуся непрерывной полосой у подножия гор с южной стороны впадины. Обрывы, сложенные красными песчанистыми глинами, несмотря на свой заманчивый, с точки зрения палеонтолога, вид, тем не менее почти не содержали никаких остатков ископаемых животных. За весь день нам удалось найти несколько неопределенных обломков костей. Единственным утешением было открытие в восточной части обрывов целой группы родников с прекрасной питьевой водой.
Следующий день был посвящен обследованию обрывов, у которых стояли наши палатки. В своей нижней части они также были представлены красными песчанистыми глинами, в которые были врезаны толщи желтовато-серых песков с прослоями конкреций. Вот в этих-то конкрециях и содержались кости различных млекопитающих, представителей так называемой гиппарионовой фауны: главным образом бегающих степных носорогов хилотериев и древних хоботных с четырьмя бивнями мастодонтов.