Плати
Глава 1
Сергей Никитин нёс пакет с пустыми банками. Цветмет выручал, пока платили нерегулярно. Во дворах-колодцах иногда попадались подвалами медные жилы, латунные клеммы. Дом стоял под снос; сетка провисла, объявления распухли и отлипали. Из приоткрытой железной двери тянуло ровным холодом как из шахты лифта, где всегда пахнет водой и железом.
«Может, повезёт», сказал сам себе и спустился.
Лестница шуршала песком. Подвал пах плесенью, мокрой известью, ржавой водой и старым цементом. Луч телефона прошёл по щербатому кирпичу, по обрывкам проволоки, стеклянной крошке у стены. В углу, среди тряпья и ржавых банок, лежало узкое тёмное кожаный браслет. Потёртый. Зелень на застёжке.
Он поднял. Холод вошёл в пальцы тонкой иглой и медленно пошёл к запястью. На секунду словно рядом втянули воздух.
Плати, тихо сказали за спиной.
Он обернулся. Никого. Капля на трубе набрала вес и не сорвалась. Пыль скрипнула под подошвой. Он сунул браслет в карман, выдрал из стены пару медных жил и вышел. Дождь делил воздух на нитки. Город приглушил всё лишнее.
[РЕЕСТР ЭХО | извлечение]Объект: ЛИТ-17 (браслет, кожа)Режим: [ЗАСЕКРЕЧЕНО]Статус: [ВНЕ УЧЁТА]Баланс: [НЕ РАССЧИТАН]
Серёг, без претензий. Пойдёшь в тёплый блок?
Пойду.
Вот и хорошо.
В тёплом блоке пахло мокрой фанерой и растворителем, воздух шипел от тепловых пушек. К вечеру ведомости «вдруг» сошлись в его пользу. На Садовой, «по мелочи», банк его. Любая копейка в кармане греет.
На следующий день у напарника рука в гипсе. Оступился на лестнице «до свадьбы заживёт». Смену отдали Сергею. В бытовке, где пахло мокрой ватой и перегретым электрочайником, прораб швырнул на стол накладные.
Никитин, ты быстрый. Предложение есть. Реставрации. Чище, деньги другие.
Беру.
Завтра к семи, адрес пришлю.
Ночью, закрывая дверь, он услышал рядом:
Плати.
Голос был обычный. Это пугало больше.
Новая бригада работала на старых домах. Лифт-«ракушка» шипел, как котёл; пахло мокрой штукатуркой, пылью книг, гвоздичными пробками от древних банок. Начальство перестало видеть мелкие косяки. У киоска счастливый «на сдачу». Комната на Васильевском сменилась на квартиру побольше: крашеные полы, батареи шипят, из окна видно голые тополя и серый двор, где по утрам метут под дождём.
Иногда в трамвае, в отражении окна напротив сидел силуэт. Моргнёшь сиденье пустое. У кассы магазина узкая спина в очереди; отвёл взгляд никого. На лестничном пролёте тень на стене, а человека нет. Во дворе мокрый след на бетоне, будто кто-то стоял и долго смотрел. Он не задерживался. Дошёл закурил забыл.
Вечером один раз нашёл на лестнице чьи-то кожаные перчатки, шитые, хорошие. Подумал про сдачу в бюро находок и странно ясно услышал:
Оставь.
Он положил перчатки обратно и прошёл мимо.
[МОНИТОРИНГ СЕТИ | фрагмент]Узел: ЛИТ-17Плетение: [Активно]Комментарий: [НЕТ ДАННЫХ]Действия: [ОТЛОЖЕНО]
Вы из реставраторов?
Сергей кивнул.
Говорят, вас будут двигать выше.
Он сказал это как «северо-западный ветер», и повернулся к соседу. Сергей поднял бокал. В отражении на дне мелькнула фигура без лица. Моргнул пусто. Из коридора тянуло холодом, как из подъезда зимой.
Через месяц он купил подержанную машину. Салон пах чужими духами и прогретым пластиком, на стекле оставались дуги дворников. Браслет холодил запястье, как металл зимой.
В тот же период Виктор сорвался в шахту лифта. Глухой удар, потом долго ничего. Пустой табурет в курилке, чёрный мешок, фамилия в списке. На похоронах Сергей снял браслет, переложил в карман. Вечером влетел в яму, которую проезжал сотни раз: кузов хрустнул,
колесо ушло внутрь, фара размазалась грязью. Он сидел на обочине, пар шёл изо рта, и слышно было только, как вода стекает по арке. Больше ничего.
Наутро вернул браслет. Так было ровнее.
[СЛУЖЕБНАЯ ПОМЕТКА]Носитель: ЛИТ-17Рост активность: [ДА]Скорость роста: [ВЫСОКИЙ УРОВЕНЬ]Комментарий: [НЕТ ДАННЫХ]
В салоне машины радио играло фоном; поверх иногда, как помеха, одно слово:
Плати.
В лифте между этажами:
Верни.
На кухне между каплями:
Отдай.
Он оглядывался никого. Понимал, что слышит это «в себе». Не копался. Ехал дальше, ровно держа полосу, наблюдая, как на приборной панели дрожит стрелка и как в блестящей накладке руля иногда проступает чужое плечо если смотреть косо. Моргнёшь нет.
Вечером зашёл к матери. На кухне пахло укропом и мясом. Она придвинула тарелку.
Ешь. Ты опять худой.
Работа.
Купил бы пальто нормальное, сказала она, глядя на мокрые плечи. Не экономь на глупостях.
На прощание сжала его запястье как раз там, где сидел браслет. Он дёрнул руку. Она вздохнула, поправила очки.
Через неделю дверь не открыли. На тумбочке очки, раскрытая книга. На плите кастрюля, стенки ещё тёплые. Врач сказал: «От сердца». В коридоре стоял её запах чистый, квартирный. Он сел на стул и слушал, как в батарее щёлкает воздух. Браслет бился о вену, как второй пульс. Снять не снял.
Голоса не усилились участились. Как капли из неисправного крана:
Плати.
Верни.
Отдай.
Он ловил себя на том, что шепчет в ответ. Открывал кран вода глушила их на минуту. Выключал снова слышал. Включал радио на шипение помогало ненадолго. Потом рот начинал двигаться сам, и он замечал это уже в конце фразы.