Вызвать милицию! воскликнул Игорь Евгеньевич.
Если честно, маман, сказала Лора, Жанка права. Ты ведь прекрасно понимала, как легко спровоцировать у него взрыв накопившихся аффективных переживаний
Не умничай! огрызнулась маман. Если бы я знала, я бы вызвал дежурную бригаду.
Где он живет? Мы его упечем! горячился Игорь Евгеньевич. Я звоню в милицию.
Он, конечно, псих, рассудительно сказал Валерий, но они ему все равно ничего не сделают, а вот вы точно хлопот не оберетесь.
Да уж, кивнула Лора, не очень-то красиво мы будем выглядеть в этом деле.
Делайте что хотите!
Маман махнула на нас рукой и, разгневанная, удалилась в свою комнату. Следом ушел Игорь Евгеньевич.
Валерий поднял над унитазом мертвого кота и сказал Жанке:
Ну-ка, принеси во что его завернуть. И мою сумку.
Он ловко упаковал кота, мгновенно обернув газетами, запихнул в сумку, а потом долго мыл руки.
Крутой у тебя приятель, сказал он мне. Но его, в общем, тоже можно понять.
За эти слова я его просто зауважал, забыв и думать о моем шахматном унижении.
Теперь нужно решить, кто займется выносом тела, продолжал Валерий. Бросим жребий?
Не надо. Я вынесу, сказал я.
И я с тобой, сказала Жанка и побежала накинуть шубку.
Мы вышли во двор к мусорным бакам. Я выбрал бак, заполненный до половины, и вытряс из сумки упакованного кота. С глухим стуком шмякнувшись о стенку бака, сверток исчез в груде мусора. Я поставил сумку на снег и достал спички. Я бросал в бак зажженные спички, пока в мусоре не загорелась бумага. Потом, отойдя на несколько шагов, перекрестил бак.
Мы вернулись в подъезд и зашли в лифт. Я нажал кнопку, и кабина поползла на последний, шестой этаж. Шуба на Жанке была расстегнута, и с футболки на меня смотрели белые буквы трафарета «LOVE», любовь.
Ну, сказала Жанка, поцелуй меня сам!
И как-то мгновенно, не раздумывая, я шагнул к ней и поцеловал в губы. Я приник ртом к прохладному, гладкому яблоку, а кабина тащила нас высоко вверх.
Хватит! взмолилось яблоко. Мне страшно!
Кабина стояла на шестом этаже. Я открыл дверь лифта и, сунув Жанке в руки пустую сумку, сказал, что к ним сейчас не пойду. Пусть передаст Лоре, что я поехал домой.
Я вышел из подъезда. Из мусорного бака валил медленный серый дым, зловонный, как всегда, когда горит помойка.
Приехав домой, я обнаружил в почтовом ящике записку от моего друга Сэшеа.
«Я ВСЕ-ТАКИ УШЕЛ ОТ ЖЕНЫ, И НА ЭТОТ РАЗ ОКОНЧАТЕЛЬНО, писал он. НЕ НУЖНО РЖАТЬ! Я НЕ ТАКОЕ НИЧТОЖЕСТВО, КАК ТЫ ДУМАЕШЬ. НЕ ЖЕЛАЮ ПРЯТАТЬСЯ НИ ПОД КАКОЙ МАСКОЙ, НЕ ТО, ЧТО НЕКОТОРЫЕ.Я ТЕБЯ ИСКАЛ. ЗВОНИЛ В СОКОЛЬНИКИ. ЖАНКА СКАЗАЛА, ЧТО ТЫ УЕХАЛ С ДРУГОМ. С КОМОМ? (КСТАТИ, ОН ЗВОНИЛ НА РАБОТУ, КОГДА ТЫ СЛИНЯЛ. Я ДАЛ ЕМУ ТЕЛЕФОН ТВОЙ И СОКОЛЬНИКОВ.)
ЖАНКА СКАЗАЛА, ЧТО ТЫ ЕЕ ВОСПИТЫВАЛ (???) КАК ДРУГА ПРОШУ, БОЛЬШЕ НЕ СМЕЙ! У МЕНЯ НАСЧЕТ НЕЕ БОЛЬШИЕ ПЛАНЫ, ТЫ ЗНАЕШЬ.
Р.S. БЫЛ В 22.10 C БУТЫЛКОЙ ВОДКИ. ЧАСТЬ ВЫПИЛ.
Я ».
Потом позвонила Лора и предупредила, что останется ночевать в Сокольниках. Я поблагодарил за предупреждение. У меня тут же возникла мысль перезвонить проверить, действительно ли она там. Но вместо этого я пошел в ванную и пустил воду.
Я сидел на краю ванны, рассматривая себя в зеркале, когда телефон зазвонил снова. Я улыбнулся, подумав, что теперь, возможно, Лора проверяет меня, и решил не брать трубку. Я залез в ванну. Звонки прекратились. В замкнутом пространстве кафеля и зеркал плеск воды походил на хруст фольги.
Са-са-сардинел-ла! сказал я гундосо, как в банку.
Через полчаса, сонный, я выволок из ванны свое налившееся тяжестью тело, обтерся широким, как простыня, полотенцем и рухнул в постель. Телефон зазвонил в третий раз, и я снял трубку.
Спокойной ночи! прошептала Жанка, и в трубке раздались короткие гудки.
Засыпая, я был уверен, что завтра увижу ее вновь.
Удивительно, что и на следующий день я проснулся с этой уверенностью. Ощущение было таким славным, что я не заметил, как снова заснул, и опоздал на работу.
Готов искупить кровью, сказал я Фюреру, входя в лабораторию.
Тогда поступаешь в распоряжение Оленьки, усмехнулся тот. Пусть она решает, что с тобой делать.
Обреченно вздохнув, я уселся рядом с зардевшейся от счастья Оленькой, которая уже приготовила бумаги и принялась объяснять мне нашу совместную работу. Я добросовестно вникал минут десять, но потом стал клевать носом.
Ты устал? спросила Оленька.
Извини, встрепенулся я и положил под столом руку на ее колено.
Я сама все сделаю! сказала Оленька.
Что ты!
Да здесь не так уж и много, только прошептала она, ты побудь со мной еще минутку, не уходи!
Знаешь, вдруг сказал я ей, я наверно буду разводиться с женой.
Сэшеа дожидался меня в нашей излюбленной нише на лестнице черт хода.
Меня бы Фюрер замучил до смерти за такое опоздание! первым делом сказал он мне.
И правильно бы сделал, согласился я.
Ладно, ладно! Видел я, как ты массировал Оленьке коленку под столом. Оленька тебе еще не надоела? Все-таки уродина Я бы ее даже поцеловать не смог.
Что ты, она так замечательно компенсирует свою ущербную внешность, что еще не скоро надоест! сказал я таким проникновенным тоном, что у легковозбудимого Сэшеа сразу испортилось настроение.