Вспоминаю. Кажется, «Жду тебя»?
Люк, замерев, прислушивался, лицо его приняло странное выражение. Оркестр двигался медленно-медленно.
«Под зеленым старым дубом, промычал старший инспектор себе под нос, буду ждать тебя! Буду ждать те-бя только ты дождись меня. Под-ставь свои губки, по-правь свои юбки, раз и два и нас повенчают. И поплывем в челноке по серебристой реке где ивы ветвями качают». Не Бог весть какая поэзия, насколько я понимаю, да только те вон голубчики имеют в виду совсем другие слова.
А, ну да! аккуратная память мистера Кэмпиона выдала, наконец, нужную строчку. «И при твоем кошельке мы уплывем по реке и нас никто не поймает».
Старший инспектор невесело рассмеялся, диковато хрюкнув.
Это-то еще ничего. Нет, эти приятели сейчас вспоминают другие строчки. Уж больно зверски они играют. «На приколе живя я буду ждать тебя поджидать тебя когда не ждешь меня. Открой только глотку распорю как селедку перо под кадык и здрассьте!»
Брови мистера Кэмпиона испуганно поднялись, и улыбка исчезла Если задачей Люка было шокировать, то он с ней полностью справился. Приведенный им текст казался не то чтобы пророческим, но все же он на миг высветил истинную суть того, что весь нынешний день не давало им обоим покоя. Кэмпион понял это лишь теперь, на этой коченеющей под покровом сумерек улице. Впервые за сегодня наступило осознание столь отчетливое, что мороз пробежал у него по коже.
Насилие, вслух подумал он.
Вот именно, дружище, Люк уловил подходящий момент, и оба джентльмена ринулись наперерез транспорту. Вот именно, повторил он, достигнув наконец тротуара. У нас в столице насилие всегда под боком, с любезненькой такой улыбочкой. Помните, как в той комедии «Из-за фунта не умру». Там, конечно, только шутка. Ну и умора, в точку попали! Бедолага Джордж, физиономия вся в крови вот смех то! Я думал, мы животики надорвем! инспектор прервался, чтобы помочь какой-то женщине с коляской высвободить из-под
колеса свою собственную ногу, и одарил ее ослепительной улыбкой и радостно продолжал. Я и сам смеялся!
Мистер Кэмпион слушал с мрачным видом. Подобного юмора он никогда не понимал. До чего омерзителен этот ревущий оркестр, а промозглый туман так явственно таит угрозу!
Господи, ясное дело, тут пахнет насилием, широкоплечая фигура Люка двигалась впереди, прокладывая дорогу. Еще как пахнет! Не удивлюсь, если там, в участке, им уже запахло вовсю. Та серенькая мышка, которую мы с вами изловили, она ведь кем-то до смерти напугана, правда? Хэлло, да что с вами?
Кэмпион, остановившись, внимательно глядел через плечо инспектора, который тоже замер. Они уже стали мешать движению, и несколько прохожих успело их толкнуть.
Нет, ничего, ответил он наконец и двинулся дальше. Ерунда какая-то. Просто мне показалось, я только что видел Джеффри Ливетта. Ошибся, должно быть.
Люк свернул под узкую арку в толще глухой стены нового здания.
В тумане все друг на друга похожи, изрек он бодро. Вы можете провожать домой собственную мамашу в полной уверенности, что это соседская девчонка. Если бы мистер Ливетт был тут, то наверняка прежде всего поспешил бы к нам в участок, чтобы задать пару-тройку важных вопросов, пока мы тут с вами дорогу форсируем. Значит так, мистер Кэмпион: с этим малым надо бы помягче. А потом просто потихоньку отпустим. У нас ведь против него покамест ничего нет, правильно?
Глава 2 Дома
В этом хорошеньком домике было три этажа, не считая расположенных прямо над карнизом изящных мансард. Все окна были освещены, а нижние, по обе стороны приземистого крыльца, светились в тумане красноватыми огоньками.
Каноник Эйврил жил на этой площади издавна. Смена времен меняла его домашний уклад исподволь и без суматохи. Теперь он занимал только второй этаж, где чувствовал себя вполне комфортабельно, а в первом обретался его неизменный церковный сторож, мистер Тэлизмен, а миссис Тэлизмен присматривала за ними обоими. Превосходные комнаты наверху принадлежали Мэг, а мансарды, превращенные в отдельные уютные домики, сдавались жильцам, которых в доме очень любили. Словом, все шло своим чередом, тихо и незаметно, и каноник вполне сознавал, что воистину счастлив.
В былые дни, когда тут жили на широкую ногу, места в доме не хватало, и прислугу пришлось даже поселить в приходских домиках, но хозяину все это было отнюдь не по душе. Теперешний расклад казался ему не в пример лучше. Сейчас каноник стоял в своем излюбленном месте, то есть на ковре у камина в гостиной. Это та самая комната, куда он тридцать лет назад привел свою невесту, и с тех пор по причинам скорее финансового, нежели сентиментального свойства
здесь совсем ничего не менялось. Интерьер мог бы показаться несколько старомодным, но составляющие его добротные вещи ореховый книжный шкаф с выставленными на полке шахматами слоновой кости, бюро с остекленными дверцами, по тринадцать стеклышек в каждой створке, кресло в стиле королевы Анны, со спинкой в семь футов, персидский ковер свадебный подарок младшей сестры, матери мистера Кэмпиона, все они, благодаря бережному обращению и покойной жизни с годами обрели некое особое достоинство и значительность, и стали чем-то похожи на своего владельца. Правда, теперь каноник стоял там совершенно расстроенный. Мэг, вернувшись с вокзала, рассказала ему все, а ему это показалось столь невероятно, что он поначалу не поверил. Она заплакала и поднялась к себе, оставив его подавленным и в то же время весьма озадаченным. Его книги в соседнем кабинете, разложенные в удобном беспорядке, ждали, что он вернется туда, в их мир мир покоя и здравомыслия, но старый Эйврил мужественно сопротивлялся их зову.