Верно.
Вероятно, уловив в ответе горькую нотку, она бросила на меня испытующий взгляд. Двадцать лет назад Дороти, Роджер и я мы все были сторонниками Реформации, надеясь на то, что благодаря ей в мире возникнет новое христианское братство. Дороти и Роджер до сих пор верили в это. И хотя многие из их теперешних гостей в прежние дни тоже тяготели к реформаторству, в последнее время большинство обрело тихую гавань в повседневной профессиональной жизни. Люди были напуганы или разочарованы волнами религиозных конфликтов и репрессий, которые приобрели еще больший размах через десять лет после окончательного разрыва между нашим королем и Римом. Любопытно, думалось мне, догадывается ли Дороти о том, что моя вера тоже поизносилась до дыр и вот-вот закончится?
Она переменила тему разговора:
Но есть и хорошая новость. Сегодня мы получили письмо от Сэмюеля. Значит, дороги в Бристоль снова открыты. Она вздернула черные брови. Воспользовавшись своим даром читать между строк, я пришла к выводу, что у него появилась девушка.
Сэмюель был единственным сыном Роджера и Дороти, светом их очей. Несколько лет назад они переехали в Бристоль, родной город Роджера, где ему предложили должность рекордера мирового судьи с юрисдикцией по уголовным и гражданским делам. Год назад он вернулся к своей практике в Линкольнс-Инн, но Сэмюель, который в свои восемнадцать лет находился в учении у торговца мануфактурой, отказался переезжать, чем, насколько мне было известно, весьма расстроил родителей.
Я мягко улыбнулся:
А ты уверена, что не домысливаешь в этом письме то, что хотела бы в нем прочесть?
Нет! Он даже имя ее назвал Элизабет. Она дочь торговца.
До окончания срока учения он не сможет на ней жениться.
Вот и хорошо. Значит, у них будет время, чтобы понять, подходят ли они друг другу. На губах Дороти появилась плутовская улыбка. А у меня возможность послать в Бристоль какого-нибудь шпиона. Хотя бы твоего помощника, Барака. Я слышала, ему нет равных в делах такого рода.
Я рассмеялся:
Барак по горло занят работой на меня. Придется тебе поискать другого шпиона.
Мне нравится его едкое чувство юмора. Кстати, у него все в порядке?
В прошлом году они с женой потеряли ребенка. Для него это стало тяжелым ударом, но он держится.
А она?
Я давно не видел Тамазин. Все собираюсь пригласить их в гости, да никак не соберусь. А надо. Она столько возилась со мной, когда меня скрутила лихорадка.
Суд прошений забирает все твое время. А еще то, что ты стал барристером высшего ранга. Я никогда не сомневалась в том, что ты когда-нибудь достигнешь подобных высот.
Да, улыбнулся я. И это хорошая работа. Уже больше года прошло с тех пор, как архиепископ Кранмер назначил меня одним из двух барристеров, защищающих в суде интересы бедняков, а с этим назначением пришло и звание барристера высшего ранга. Никогда
раньше я не получал такого удовольствия от своей работы. Но должен признаться, нагрузка весьма велика, а клиенты Что ж, бедность не делает людей ни добрей, ни покладистей.
И не может сделать! с горячностью подхватила Дороти. Бедность это проклятие!
Но я не жалуюсь. Даже такая работа бывает разной.
Я помолчал.
Вот как раз сейчас у меня появилось новое дело. Мальчика упрятали в Бедлам. Завтра я встречаюсь с его родителями.
В Пальмовое воскресенье?
Дело не терпит отлагательств.
Понятно. Сумасшедший клиент.
Сумасшедший он или нет, еще предстоит выяснить. Его отправили туда по приказу Тайного совета. Это одно из самых странных дел, которые мне только попадались. Весьма, весьма интересное, хотя, признаюсь, связываться с Тайным советом мне бы не хотелось.
Ты обеспечишь торжество правосудия, я в этом не сомневаюсь. Дороти положила ладонь мне на плечо. Мэтью!
Рядом со мной внезапно возник Роджер и горячо пожал мою руку. Он был невысок и гибок, с худым, но красивым лицом, не знающими покоя голубыми глазами и черной шевелюрой, уже начинавшей редеть. Его, как всегда, переполняла энергия. Даже несмотря на то, что Дороти досталась ему, я любил этого человека всей душой.
Я слышал, вы получили письмо от Сэмюеля? спросил я.
Ага, написал, чертенок! Наконец-то!
Меня ждут дела на кухне, проговорила Дороти. Скоро увидимся, Мэтью. Поговори пока с Роджером, у него есть интересная идея.
Я проводил ее легким поклоном, снова повернулся к Роджеру и тихо спросил:
Ну что, как твои дела?
Он тоже понизил голос:
Со мной такого больше не было, но я был бы рад повидаться с твоим другом доктором.
Я заметил, как ты резко отвел глаза в сторону, когда во время спектакля Блуд скрючился на сцене.
Да, это пугает меня, Мэтью.
Вид у него вдруг стал беспомощным и беззащитным, как у ребенка.
На протяжении последних недель Роджер несколько раз без всяких видимых причин терял сознание и падал в обморок. Он боялся, что у него начинается падучая ужасная болезнь, которая заставляет здорового с виду человека ни с того ни с сего валиться на землю, корчиться и рычать аки зверь. Болезнь неизлечимая, которую одни считают разновидностью временного умопомешательства, другие свидетельством одержимости дьяволом. То, что приступ мог начаться в любой момент, заставляло людей сторониться больных этим недугом, и уж по крайней мере, ни о какой карьере юриста для них и речи быть не могло.