Сексом.
Ох, Грейнджер, ты не всё обо мне знаешь... подхватил Драко, делая полшага вправо и не собираясь оставлять пленнице свободный проход. Что-что, а полным болваном он не был.
Вроде бы.
Он потянулся к карману, спеша достать ключ, как тут же ощутил первый удар в грудь. Грейнджер за секунду очутилась рядом, и маленький град из кулачков обрушился на бренное тело Малфоя.
Давай-ка без рук, он вцепился в её запястья и ехидно зашептал: А то у меня соски чувстви... Драко едва не прикусил язык и взвыл, не договорив. Потому как нахалка под ежистое «Да-а-а?!» со всей силы наступила ему на ногу.
От «конной» атаки он выпустил руки, и Гермиона, не медля, толкнула его. Малфой, издав ноту «ля!», отшатнулся и налетел на тумбу. Но как только Грейнджер дёрнула дверь и та скрипнула петлями, ощутила, что он, словно удав, обхватил её сзади.
И, приподняв над полом, почти рычал:
Ты меня разозлила!..
Чудо-бегунья.
Драко пятился от заветного выхода, отдаляя её от спасения.
Ещё и не начинала! Гермиона, болтая ногами в воздухе, ущипнула Малфоя одной рукой за бедро, но вышло не слишком сильно: помешала чёртова
ткань.
Пальцы соскочили, тот сделал ещё шаг, развернулся, и они рухнули на кровать, будто два неловких любовника. Причём кое-кто в джинсах лицом вниз, чуть не оценив половиной органов чувств весь вес чистокровного удава.
Только добыча не собиралась быть лёгкой.
Она вообще не собиралась ей быть!
Гермиона сбежит. Или она не Грейнджер. Пусть Малфой сильнее, но он не боец...
Как только давление подупало, Гермиона завозилась. Задёргалась, подтянулась к краю кровати, ускользая от длинных лап, заелозила ногами и, свисая с постели почти наполовину... опять ощутила противное чувство досады! Малфой уцепился за пояс долбаных джинсов и рванул Гермиону на себя вверх, правда, заработав при этом лохматым затылком в недобрую морду.
Стоя на коленях, он полужевал-полуплевался мягкими кудрями, умудряясь обещать Грейнджер остричь её наголо. И тут же получил удар локтем в корпус. Снова взвыл, сгорбился и опять чуть не упустил своё счастье. Каким-то чудом он не дал соскочить этому «счастью» с кровати в последний момент: схватил Гермиону пальцем-крючком за хлястик на джинсах и дёрнул назад. Тот оторвался, но сблизил двух гладиаторов на бесценные дюймы.
Малфой резким движением повалил её на постель, и вновь пленница рухнула на бок. Не особо удачно приземлилась себе на руку и с воплем «Ай-яй-яй-яй!» изобразила страдание, вытаскивая из-под бедра обмякшее от травмы запястье.
Прости, обронил Драко и, испугавшись, замер над Грейнджер живым капканом.
И наивным взъерошенным простачком.
Что позволило ей перевернуться на спину и хлестать ладонями по шее Малфоя, по разгорячившейся моське, по носу, по алым от напряга ушам и даже пнуть того полусогнутыми ногами, срываясь на рык:
Не прощаю!
Драко порядком качнуло, но он устоял и почти сразу навалился на Гермиону. Тяжело дыша, уткнулся лбом в покрывало прям над плечом и принялся воевать с её руками тире плетьми, отыскивая желанную пуговицу на не менее желанных штанах. За что заработал мимолётный укус в ближайшее ухо и косые удары по рёбрам, сдобренные ядовитым шипением:
Тебе твои-то не жмут, милый?
Оба замерли, будто Грейнджер ляпнула страшное.
И абсолютно двусмысленное.
Отчего Драко вдруг приподнялся, и их глаза встретились, губы приоткрылись, а сердца, кажется, слились в одно целое: дикое и никак не романтическое. Но это длилось так недолго, так призрачно, почти бессмысленно, что заставило Гермиону взбрыкнуть:
Да ты слабее девчонки!
В ответ Драко без слов, сосредоточенно-злой, перевернул её подвижную, как змею на живот. Придавил, распластав на постели, и лишил Грейнджер возможности врезать туда, где терпеть станет ещё сложнее.
Или вообще за гранью.
В позе приколотой к покрывалу бабочки или другого менее изящного насекомого, Гермиона тонула в аромате шитья и не оставляла попыток спихнуть с себя новоиспечённого энтомолога. Который чёрт бы его подрал! бесцеремонно блуждал по её крылышкам, подбираясь всё ближе и ближе к заветной цели. Под шикание и фырчанье их двоих он таки расправился с пуговицей, при этом чуть не запустив руки в святая святых. За что получил затылком по подбородку, пяткой по мягкому месту и практически уяснил, что недооценил упорство Грейнджер. И мастерство магловских портных. Двойные строчки на крепкой ткани плотно врезались в кожу, а молния ещё одна магловская чума! не расходилась сама собой по чьему-то бессовестному желанию.
Гермиона извивалась ужом, дёргалась, выматывала, как чёрт, и явно не помогала страждущим, чем толкала на крайние меры. Может, заучка знала больше него, но она не знала его... А в книжках о скелетах Драко не пишут. Эти скелеты как-то подпортили ему жизнь (причём самую приятную половину), пока он не нашёл, как обратить проблему во благо, если уж не вышло ту задавить. В пылу борьбы Малфой огладил грудь Грейнджер и прижался плотнее, всё так же без слов, не замечая угроз превратить руки в ласты на веки вечные. Отпустив себя, он отдался мягким изгибам, её полувскрику и втянул пьяный запах вздорных волос. Стиснул бедро. Шепнул нечто бессвязное и простил её телу лёгкую дрожь, а губам оскорбление. Драко даже не расслышал его, утопая в неробких касаниях именно так и именно с Грейнджер, раздражающей по природе своей. Он позволил воображению смелость, своим рукам наглость. В эти мгновения он уже не воевал, а ласкал и ласкал страстный образ, упрямо и с жадной тоской, ласкал всё, чего мог коснуться, заводясь до адских глубин.