Вначале ничто не указывало, что он женится на мисс Хоссет. Собственно, ничто не указывало, что он женится хоть на ком-нибудь, и если бы ему на ухо шепнули слово «брак», называя возможное последствие этой встречи, он пришел бы в ужас. Он заметил, что этим девушкам его общество приятно, но звеном между ним и ими, как ему казалось, была Мийта. И вскоре к их компании присоединился четвертый, откликавшийся на имя Уилфред, и мистеру Примби мнилось, что весь вид Уилфреда и мисс Хоссет неоспоримо свидетельствует о взаимном тяготении.
Юное общество тесной группой прогуливалось по набережной, пока набережная не кончилась, а тогда они обнаружили относительно укромную нишу в невысоком обрыве и предались восторгам воздыханий; и в тот день Мийта воздыхала с мистером Примби, а Уилфред воздыхал с мисс Хоссет. И через бездну четверти столетия память мистера Примби продолжала утверждать это категорически.
Нравы и обычаи меняются от века к веку. Просвещение распространялось, утонченность росла, и мир стал достоянием молодежи более сдержанной, более умудренной или более решительной, чем ее предшественники. Воздыхания эти представляли собой безыскусное неуклюжее лапанье, весьма модное в те исчезнувшие дни лапанье, удерживаемое в рамках приличия (если в том возникала необходимость) возгласами «будет!» и «будет же, говорю вам!» из уст барышни. Они обнимались, они целовались, они склоняли друг к другу свои глупенькие юные головы и так коротали долгое время ожидания, пока любовь не брала свое. Летние английские курорты кишмя кишели молодежью, предававшейся этим жалким, глупеньким, смешным предвкушениям любви. Мистер Примби, как стало незамедлительно ясно, был прирожденным воздыхателем.
Так чудесно, сказала мисс Мийта, ну, как вы меня тискаете.
Мистер Примби еще потискал и решился чмокнуть горячее ушко.
Да подите вы! сказала мисс Мийта голосом, придушенным от восторга. Эти ваши усики, они щекочутся!
Раскрасневшись от такого ободрения, помышляя о дальнейшем, мистер Примби не заметил, что ситуация между мисс Хоссет и ее Уилфредом складывалась более черная и менее удовлетворительная. Уилфред не принадлежал к типу людей, симпатичных мистеру Примби. Вопреки небрежности его одежды серые брюки спортивного покроя, старый пестрый жилет, твидовая куртка, коричневые башмаки и светлые носки, он, как показалось мистеру Примби, сознательно давал почувствовать свое социальное превосходство. Молодой самый молодой в их обществе, он доминировал над ними. Его отличали большие красные руки, большие ступни, копна буйных волос, неправильные черты лица, которые в будущем могли стать красивыми, и грубый хохот. На мистера Примби он смотрел так, будто знал о нем всю подноготную, причем довольно скверного свойства, но пока не собирался ничего предпринимать по поводу его существования
не примечательные черты лица и поразительно большие ступни и кисти. У мистера Примби возникло нелепое впечатление, будто он ее где-то уже видел, и она ему тогда не понравилась. Но через день-другой она превратилась в обыкновенного розового младенца, и недоумение уступило место родительской любви.
Ее окрестили Кристиной-Альбертой в честь матери и отца.
Она была, как он узнал уже после свадьбы, на три года старше него и продолжала быть по отношению к нему старшей во всех смыслах до дня своей смерти. Однако обходилась она с ним по-собственнически ласково и заботливо выбирала всю его одежду, полировала его манеры и умение держаться, а также поддерживала его против всех посторонних. Одевала она его в стиле чемпиона по гольфу, чего он постарался бы избежать, будь у него право голоса в этом вопросе. Много лет она не разрешала ему обзавестись велосипедом, несколько придиралась к тому, как он вел счетные книги прачечной, выдавала ему на карманные расходы десять шиллингов в неделю и была склонна ограничивать возможность его бесед со служащими прачечной, принадлежащими к женскому полу. Но он как будто и не возражал против этих легких уклонений от покорности, обещанной ему женой перед алтарем. Вскоре у него появилась склонность к полноте, и он без видимых усилий отрастил порядочные пшеничные усы.
Их семейный очаг был очень приятным, что стало еще заметнее, когда миссис Хоссет последовала за мужем в его место упокоения в Вудфорд-Уэллсе под мраморным крестом с голубкой и оливковой веточкой в месте пересечения перекладин. Мистер Примби стал завзятым любителем чтения и не только романтической литературы (он питал величайшее отвращение к «реализму» в любой форме), но и книг по древней истории, астрономии, астрологии и произведений мистиков. Его глубоко заинтересовали тайны пирамид и предположительная история погибшего континента Атлантиды. Влекли его еще труды о скрытых возможностях человеческой психики, а в особенности возможность многократно увеличить силу воли. Порой, когда поблизости не было миссис Примби, он практиковал силу своей воли перед зеркалом в спальне. По ночам он иногда усыплял себя силой воли, вместо того чтобы заснуть обычным способом. Много внимания он уделял пророчествам и эсхатологии. У него сложились собственные взгляды на Судный День, что могло бы привести к его разрыву с англиканской церковью, если бы миссис Примби не сочла, что такой разрыв неблагоприятно скажется на делах прачечной. Со временем у него собралась библиотека более тысячи томов, а его запас слов очень обогатился.