Нет, нет, лучше всего, проще всего было бы сейчас улизнуть. Слишком уж всё это и необычно и подозрительно.
И не верится
не верится
НЕ ВЕРИТСЯ!
Надо, надо бы убежать и жить своей привычной жизнью, и Что-то властно удерживало Вовика, и он спешил за странным старичком, в поведении и рассуждениях которого он почти ничегошеньки не понимал, который по-прежнему даже и не оглядывался на него, словно был беспредельно уверен, что Вовик будет следовать за ним не только весь день, но и всю жизнь.
Тогда Вовик и это было вполне разумное решение постановил для себя так: будь что будет. В конце концов, если хочешь жить интересно, умей рисковать, И хотя тревога в сердце не проходила, Вовик следовал за Илларионом Венедиктовичем, успокаивая себя ещё и тем соображением, что если сбежишь, не узнав ничего определённого о странном старичке, то потом будешь всю жизнь жалеть об этом.
Наконец, они оказались на набережной, подошли к павильончику с полосатой полотняной крышей, под которой стояли столики и стулики, заняли место в самом дальнем, пустынном углу.
Вот здесь нам никто не помешает, устало, удовлетворенно и радостно проговорил Илларион Венедиктович, купил несколько вафельных стаканчиков, эскимо и брикетов.
И вот это изобилие вкусноты опять заставило Вовика усомниться, что перед ним генерал-лейтенант в отставке: где, когда и кто видел, чтобы генералы любили мороженое?!
Начали! весело предложил Илларион Венедиктович. Оценим качество и количество!
Уж как Вовик любил и умел есть мороженое, но до странного старичка ему было, скажем прямо, далековато. Тот ел так быстро и так ловко, что опередил удивленного Вовика намного.
К примеру, Вовик еле-еле успел расправиться с одним эскимо, одним стаканчиком и одним брикетом, а у Иллариона Венедиктовича мороженого как не бывало. Он отдышался и сказал:
Потом ты подробно и искренне расскажешь мне, как ты докатился до такого позора, что стал кататься зайцем, то есть практически превратился действительно в микроскопического государственного преступника. Это же называется моральным падением, Владимир!.. И мне оч-чень интересно услышать о твоей, судя по всему, неинтересной жизни. Будь любезен доложить мне, как ты существуешь, чем занимаешься в свободное от учебы время, чем, так сказать, дышишь.
Дышу я воздухом. Вовик, разделавшись с мороженым и почти совсем осмелев, усмехнулся своей шутке. Живу вполне нормально. Чем занимаюсь? Чем хочу, тем и занимаюсь. К чему стремлюсь?.. Да самый я обыкновенный А вот вы настоящий генерал или нет? Не сердитесь на меня, но не верится и не верится
Я самый обыкновенный генерал, тяжко вздохнув, чуть сердито сказал Илларион Венедиктович. Генерал, генерал, с грустью повторил он, правда, в отставке. Отслужил. Он ещё три раза вздохнул: один раз тяжко и два раза очень тяжко. А что, по-твоему, значит жить нормально?
Ну Вовик беспечно пожал плечами. Как все живут.
Все живут по-разному. Учишься как?
Тоже нормально. Пятерочки бывают, четверочки.
А троечки? Двоечки? Единички?
Двоечки-то редко. Очень-очень редко. Вот троечки встречаются. А почему вас это интересует? Зачем вам это?
Если ты окажешься хорошим человеком, я буду с тобой дружить Чего ты глаза вытаращил?
Так ведь Как это дружить? Вы же генерал, а я я-то ведь всего-навсего
А вдруг ты будущий генерал?
Ну Вовик до того растерялся, что сунул в рот бумажку от брикета, пожевал и выплюнул в урну. Дедушка, а вы меня не разыгрываете?
Не зови меня дедушкой, строго напомнил Илларион Венедиктович. Зови меня по имени-отчеству. И с какой это стати я буду тебя разыгрывать? Нет, Владимир, намерения мои самые серьёзные. Итак, ты докатился до немыслимого позора позволил себе ездить зайцем.
Так ведь не я один! обиженно воскликнул Вовик. Дяденьки даже и тётеньки некоторые тоже! Я видел, своими собственными глазами видел!
Я не про некоторых дяденек и тетенек спрашиваю, а про тебя, Владимир. И учти: я разговариваю с тобой абсолютно серьёзно. От этого нашего разговора многое зависит в твоей жизни, многое, может быть, вся твоя жизнь да и моя тоже Да не таращь ты глаза, а слушай внимательно. Итак, ты сознаешь или нет всю глубину своего морального падения?
Пожав плечами, Вовик довольно беззаботно признался:
А я и не знаю, куда это я падал. Если вы о том, что я зайцем сознаю, конечно. И тут его беззаботность почти мигом испарилась под пронзительным, строгим, даже очень суровым взглядом Иллариона Венедиктовича. Да я ведь и не знал, что это преступление, да ещё и государственное Понятия не имел Кататься я люблю! в отчаянии воскликнул он. И мороженое люблю!
Не знал, понятия не имел почти передразнил Илларион Венедиктович. А надо знать, что именно совершаешь. Надо понятие иметь, чем именно занимаешься. Жаль, оч-чень жаль, если ты окажешься, то есть уже являешься, плохим человеком.
Нормальный я человек, неуверенно выговорил Вовик, опять тщетно пытаясь догадаться, к чему весь этот разговор и надо ли его продолжать Только вот зачем генерал-лейтенанту, хотя и в отставке, на какого-то школьника время тратить? И самое подозрительное: генерал, а мороженое любит, как мальчишка. Человек я нормальный, ещё неувереннее повторил Вовик. Ладно, зайцем ездить не буду. А дальше что? Ничего я не понимаю! вырвалось у него почти с болью. Государственный преступник, моральное падение, позор!.. Мороженое вот обреченно закончил он.