До свидания, не волнуйся, я скоро вернусь, крикнул он сверху.
Не задерживайся, крикнул я ему вдогонку.
Бабочки растаяли в небесной лазури. На поляну сошел покой. С вершины Техениса прилетел ветерок, забрался в лесную чащу и стал рассказывать что-то молодым деревцам, а они смеялись над ветерком.
Все равно мы тебе не верим, шелестели деревца, зря стараешься.
Но почему, почему вы перестали мне верить? обижался ветерок.
Потому что ты ветрен, как ветер, ты летаешь то здесь, то там и всем обещаешь одно и то же, отвечали деревца, мы еще ни разу не слышали от тебя слова правды.
Когда-нибудь, может, и услышите, рассмеялся ветерок и подлетел к кустам.
Я прислушивался к их разговору, глаза слипались от усталости, и я уснул прямо на траве. Не знаю, сколько времени я проспал, и проснулся от голоса Чикарели:
Вставай, вставай же, я вернулся.
Я с трудом открыл глаза и увидел сидевшего на стебельке Чикарели. В жизни мне очень много раз приходилось видеть сверкающие счастьем глаза, счастливые лица, слышать счастливый смех, но никогда еще не видел само счастье в человеческом обличье. Таким предстал передо мной Чикарели в ту минуту. Он спрыгнул со стебелька и подошел поближе:
Прости, что разбудил, стал оправдываться он.
Ты давно вернулся?
Да, просто не хотел тебя будить, ты смеялся во сне. Что тебе снилось?
Знаешь, наконец мой гном вернулся, и мы летали.
Во сне летать неинтересно. Вот если бы ты летал, как я, наяву!
Для этого мне надо натворить кучу глупостей, чтобы стать с тебя ростом.
Между прочим, я не одни глупости делаю. Ты ведь даже не знаешь, за что меня любят бабочки.
Откуда мне знать?
Я оказал им услугу, вот! заявил он гордо.
Какую еще услугу?
В тот день, когда они перенесли меня сюда, начался проливной дождь. У одного мотылька крылья намокли так, что бедняга не мог взлететь. Я приютил его на ночь, иначе он бы погиб. Утром он обсох, и я его выпустил. Оказалось, что это принц мотыльков, а я и не знал. После того, как я его выпустил, на поляну прилетел целый рой мотыльков и бабочек. Честно говоря, я немного испугался, подумав, что опять сделал что-то не так, и они прилетели отомстить мне. Мотылек-принц подлетел ко мне, радостно замахал крыльями, и я понял, что они прилетели благодарить меня. С тех пор мы дружим.
Добро порождает добро, таков закон жизни. Представляешь, как здорово будет жить на свете, если все станут помогать друг другу. Человечество станет счастливым И все-таки,
что мы будем делать дальше? Я считаю, что тебя надо отвести домой.
Нет, никогда. Дома все обрушатся на меня, станут кричать: «Мы же говорили тебе нельзя, нельзя, чи карели, а ты не слушался. Доигрался. Теперь страдай».
Ладно, убедил. Побудь здесь, я скоро.
Куда ты?
Схожу за постелью. Не будем же мы в такую погоду ночевать на земле, ответил я, глядя на сгущавшиеся тучи.
Я помчался вниз, схватил одеяло и подушку, вышел из комнаты и столкнулся в коридоре с известным поэтом Садояном. Он удивленно поглядел на мой багаж и спросил:
Куда это вы?
Надо стряхнуть пыль, а то дышать нечем, тут же сочинил я.
Хорошо, хорошо, печально произнес он, углубившись в свои мысли.
Что с вами?
Вам не понять этого. Ах, как болит душа!
Поделитесь, может, станет легче.
Я убил героя своей новой поэмы, зарыдал он, бросившись мне на грудь. Какой это был прекрасный человек гордый, честный, мужественный, красивый, добрый. У меня от горя сердце разрывается на части.
Может быть, стоит его ранить, а не убивать? посоветовал я. Потом его вылечат, и у вас все будет в порядке.
Правильно! воскликнул он, оторвавшись от меня. Дорогой мой, вы меня спасли, просто не знаю, как вас благодарить за это!
Не за что, усмехнулся я.
Садоян помчался в свою комнату воскрешать несчастного покойника, а я помчался вниз, стараясь не попадаться на глаза администрации.
Я поднимался к поляне. Заходящее солнце заливало последними, слабеющими лучами вершину Техениса, черневшего от туч, а речка, вспомнившая какую-то грустную песню, напевала ее в наступавшей тиши. Лес стоял оторопело, вслушиваясь в эту тишину и, не смея шелохнуться, ожидал наступления сумерек.
Чикарели, Чикарели, позвал я, но никто не отзывался.
Я заволновался: что с ним могло случиться, куда он мог деться? Может, его унесла лисица, может, он заблудился в лесу или утонул в ручье? Я вошел в палатку, расстелил в ней одеяло и возобновил поиски. Может, он уже уснул и не слышит моего голоса? Чикарели не было нигде, и меня охватило такое отчаяние и одиночество, что я без сил упал на траву. И только сознание того, что я взрослый человек, вынудило меня подтянуться, взять себя в руки. Взрослый человек, мужчина, не имеет права отчаиваться, он должен уметь сдерживать себя, ведь в жизни встречается много трудностей, и если отчаиваться по каждому поводу, то не останется сил противостоять этим трудностям.
Сумерки сгущались. Я не знал, как мне быть, где искать Чикарели. Я чувствовал огромную ответственность за его судьбу. «Если с ним что-нибудь случится, я не смогу простить себе».
Я снова вышел из палатки. В темноте я заметил сверкающие точки, двигавшиеся по направлению ко мне. Светлячки, что ли? Но светлячки не могут выстраиваться в такие стройные шеренги. Что же тогда? Я удивленно наблюдал за этой подвижной гирляндой и вдруг услышал голос Чикарели: