и РГВИА хранятся карты российских владений в Иране, составленные военными инженерами XVIII века.
Специфика источниковой базы состоит в том, что автору и читателю приходится иметь дело, с одной стороны, преимущественно с указами монарха и Коллегии иностранных дел, с другой с доношениями и рапортами командования Низового корпуса. Эти документы «генеральского» уровня адекватно охватывают масштаб происходивших событий и освещают направление (или изменение) политического курса в отношении «новозавоёванных провинций», но в меньшей степени отражают повседневную жизнь солдат и офицеров и их контакты с местным населением. Многие из стоявших в Дагестане, Азербайджане и Гиляне полков были в XVIII веке расформированы, и их архивы исчезли. Практически не сохранились бумаги военных органов управления в Иране местных провинциальных и судных канцелярий: после ухода в 1735 году российских войск с Кавказа и из Ирана они, скорее всего, были утрачены за ненадобностью. Содержавшаяся в них информация лишь частично входила в доношения вышестоящих лиц или прилагалась к ним. К сожалению, нет и сопоставимого с ними комплекса документов местного происхождения, что неизбежно обедняет исследование.
Многие же события из жизни российских солдат и офицеров на Востоке вообще не фиксировались документально и оставались только в памяти очевидцев и участников в виде семейных преданий, легенд и анекдотов. У поглощённых службой людей первой половины XVIII столетия ещё не появилась потребность вести дневники и писать воспоминания. Тем более ценными являются немногие подобные документы, исходившие от лиц с иным уровнем образования и культурными традициями, например мемуары участника похода 1722 года капитана артиллерии Питера Генри Брюса двоюродного племянника знаменитого сподвижника Петра I генерала Якова Брюса.
«Некоторые суда к тому походу не поспели»
Глядя на свою флотилию с десантной армией, император мечтал о пути в Индию. В 1716 году на восточном побережье Каспийского моря была основана Красноводская крепость, а в следующем в пустыню отправилась шеститысячная экспедиция капитана гвардии Александра Черкасского. Ей предстояло «склонить» хивинского хана к дружбе с Россией и перекрыть плотиной Амударью, чтобы с пользой для империи пустить её воды по древнему руслу в Каспийское море и «до Индии водяной путь сыскать». Правда, доплыть в Индию через горные хребты Центральной Азии было невозможно, но тогда никто в Европе об этом ещё не знал. Царь мечтал «повернуть» на Россию проходивший через Иран и Турцию древний караванный путь шёлковой торговли. Прикаспийские земли поставляли бы его империи некое «эзенгоутово дерево» для флота, нефть, медь, свинец, табак, вино, сухие фрукты, пряности и, главное, персидский шёлк. В устье Куры царь собирался «заложить большой купеческой город, в котором бы торги грузинцев, армян, персиян, яко в центре, соединялись и оттуда бы продолжались до Астрахани».
Можно только удивляться размаху замыслов Петра: повернуть течение рек, проложить новый трансъевразийский путь с берегов Балтики в Индию; установить протекторат над Грузией и Арменией и всей Средней Азией, связав тамошних владетелей «союзными» договорами и учреждением при них гвардии из «российских людей».
Отряд Черкасского в 1717 году был истреблён войском хивинского хана. Но неудача не остановила Петра. Побывавший в Иране в качестве посла в 17171718 годах Артемий Петрович Волынский прямо призывал царя устроить поход на Персию: « хотя настоящая война наша нам и возбраняла б, однако, как я здешнюю слабость вижу, нам без всякого опасения начать можно, ибо не токмо целою армиею, но и малым корпусом великую часть к России присоединить без труда можно, к чему нынешнее время зело удобно». В 17151720 годах морские экспедиции описали восточный и западный берега Каспия, что сделало возможным составление первой точной карты этого моря, которую
Пётр в феврале 1721 года отправил в Парижскую академию наук.