ждать, когда вы сможете высказать о них свое мнение! с нотками восторженности в голосе произнесла француженка.
В этот момент Андрей почувствовал, как его охватывает желание узнать эту девушку получше, чтобы понять, что же за тайны скрывается за этой восхитительной внешностью.
Да, я был бы рад обсудить эти новые произведения искусства вместе с вами, произнес он, стараясь скрыть свое волнение.
Но, тут сестра увлекла его в сторонку, проговорив:
Там слуги подготовили для тебя горячую ванну. Иди скорее, пока не остыла вода. Мы же с Амели сейчас направимся на прогулку. Необходимо подышать свежим воздухом, пока солнце радует нас своим присутствием на небосклоне после многих дней пасмурной погоды.
Надеюсь, вы тоже присоединитесь к нам потом на прогулке, любезный князь? проговорила по-французски Амели, удаляясь по коридору под ручку с княжной Марьей. И глаза хорошенькой блондинки светились не то радостью, не то кокетством.
Проводив взглядом девушек, князь Андрей пошел в том направлении, куда указала сестра. И вскоре его уже встретили любезные слуги, пригласив в отдельный флигель, где располагались баня и помывочная. Там ему, действительно, сразу предложили искупаться в ванне. Но, он предпочел сперва помыться в бане, где дородный банщик из крепостных крестьян долго издевался над его спиной, охаживая ее березовым веником.
Во время процедуры Андрей вспоминал опасные дороги, по которым пришлось пройти на пути из Моравии в Лысые Горы. Хорошо еще, что родовое имение находилось ближе к Смоленску, чем к Москве. До Смоленска отсюда было немногим больше шестидесяти верст, а до Москвы нужно ехать три с лишним сотни. Впрочем, когда преодолел почти полторы тысячи верст, добираясь от Здешова до Смоленска, подобное расстояние уже не кажется каким-то огромным.
«И какой черт дернул меня повести отряд через польские земли? Хотел сократить путь, да попался в ловушку так глупо! И вот результат: добрался один из всего отряда. Хорошо еще, что вырвался из лап этих бандитов живым», думал Андрей, пока банщик массировал ему спину. Тяжелые думы тяготили самозванца, прижившегося в образе князя.
Поляки окружили лагерь небольшого русского отряда на опушке леса, обложив его со всех сторон. Последний бой выдался жестоким и безнадежным. И Федор, верный поручик, возглавив оставшихся стрелков из Семеновского полка, сделал все возможное, чтобы прикрыть бегство князя Андрея. Ведь он должен был доставить важные дипломатические документы, которые доверил ему граф Йозеф Бройнер-Энкровт для того, чтобы он передал их лично в руки императору Александру.
Да только удача отвернулась, и снова не повезло. Когда он вырвался из польских земель, напали на дороге разбойники уже в России, обчистив до нитки и заперев в каком-то сарае, видимо, чтобы выкуп за пойманного барина потом потребовать. Только чудом, расшатав подгнившую доску, Андрей тогда выбрался наружу посреди ночи. Напав сзади на конвоира и убив его без лишнего шума, он вскочил у коновязи на своего коня, которому и был обязан тем, что погоня не смогла догнать. Он спасся, вот только, те пакеты с печатями, которые выдал правитель Великой Моравии, остались у разбойников. И теперь Андрею было очень досадно, он мучился совестью, что не остался тогда со своими бойцами, чтобы разделить до конца их участь в неравном бою против поляков.
Глава 3
Сам князь по военной привычке вставал в шесть утра, требуя того же и от домочадцев, несмотря на пол и возраст. Старик практиковал омовения холодной водой ради закаливания. Эта привычка у него тоже появилась еще в молодости на службе в армии, но и ее он обязывал применять всех остальных. В семь утра он, одевшись в просторный домашний халат-шлафрок, завтракал в своей комнате, почитывая, обычно, газету «Санкт-Петербургские ведомости», регулярно доставляемую
в имение из столицы через почтовые станции. Впрочем, информация в газете, пока она добиралась до Лысых Гор, уже устаревала на несколько дней.
Неспешно позавтракав, в десять утра старик выходил на променад по своему имению. И управляющий в это время обязательно отчитывался перед ним, сопровождая хозяина на прогулке. Иногда они вместе даже работали в саду, а после вместе заходили в контору к управляющему, где пропускали по рюмочке чего-нибудь покрепче. Немного приподняв себе настроение, после прогулки старый князь шел мучить дочку науками, с завидной регулярностью методично вдалбливая девочке с явно гуманитарным складом ума алгебру и геометрию.
Потом, к полудню, подавали обед. А после него, насытившись, Николай Андреевич шел что-нибудь мастерить, заставляя себя бороться с праздностью. Впрочем, он испытывал от ручного труда настоящее удовольствие, всегда очень радуясь, когда получалось сделать очередную красивую табакерку. А в дни, когда настроения заниматься поделками не имелось совсем, князь пытался писать мемуары. Поработав в своей мастерской несколько часов, он приходил в диванную, где слушал игру княжны Марьи на клавикорде, заодно или принимая гостей, если они были, или читая, а то и играя в шахматы с кем-нибудь, или, даже, с самим собой.