Ты жалеешь, что я в тебе? спросил обиженно «предок».
Ты обижаешься? А говорил, что у тебя нет эмоций.
Это ты перекладываешь в своей голове мои слова на эмоции. И это даже и не слова вовсе, а мысли, а ты интерпретируешь их как слова. Тебе так привычнее. Эта наша «беседа» промелькнула, как вспышка света. Её даже милиционер не заметил. Который, кстати, сейчас тебя спросит. Видишь, как напрягся и покраснел.
Ты не боишься, что тебя старшеклассники накажут? Я слышал. Что у тебя в школе много недоброжелателей. Тебе нужно дружить с милицией. Я могу с ними поговорить. Только ты мне всю правду расскажи.
Да, какая же вам правда нужна, товарищ милиционер?
Ну как какая? Ты ещё вчера говорил директору, что провел приём, накрутив математичку, ой, Людмилу Давыдовну на себя. И обещал показать это на следственном эксперименте. Сегодня ты утверждаешь, что ничего этого не говорил и следственный эксперимент проводить не хочешь.
Так, э-э-э, у нас следственные действия, или опрос?
А что ты понимаешь в следственных действиях?
Ничего не понимаю. Вы сами сказали, что это разные вещи. И на ваши вопросы я могу отвечать, а могу и не отвечать. А допрос это совсем другое.
Ты про ваших хулиганов понял? Не хочешь под мою зщиту?
Ну, защищать вы меня так и так должны и если что-то знаете о готовящемся преступлении, или даже правонарушении, обязаны оное пресечь.
Милиционер выпучил глаза.
Оное? Пресечь?
Он посмотрел на директрису. Та развела руки и промолчала.
Да-а-а Ну ты и фру-у-у-кт
Я посмотрел на опера и промолчал, помня про запись беседы.
Всё перевернул! То одно говорил, сейчас другое о твоим словам выходит, что это Людмила Давыдовна виновата, что ты головой ударился? Потянула на его Вчера сочувствовал Теперь обвиняешь
А не надо «лепить горбатого», гражданин милиционер, вырвалось у меня. Вы-то зачем сову на глобус натягиваете?
Кого? Куда? нахмурился, пытаясь понять, что я сказал, милиционер.
Был он молод, вихраст, но коротко стрижен. Одет он был в серенький невзрачный костюмчик и форменные ботинки фабрики «Скороход». Хорошо выглаженная рубашка невнятного цвета красно-синела клеткой. Брюки тоже удивляли наглаженностью. Это я заметил, когда он встречал меня в дверях директорского кабинета.
Аккуратный милиционер, отметил тогда я про себя.
Он поначалу на меня произвёл благоприятное впечатление. Сейчас, по мере общения, его наряд и улыбающееся лицо мне нравиться переставали. Как, впрочем, вероятно, и я ему.
Ты что несёшь? Какого горбатого? Какую сову? Ты как себя ведёшь с представителем закона?
А как я себя веду с представителем закона, который пытается вынудить меня себя оговорить, применяя, между прочим, методы психологического воздействия на несовершеннолетнего.
Какие методы? возмутился опер.
Методы запугивания! Вы же запугивали меня физической расправой старшеклапссников.
Я не запугивал, а предупреждал, насупился опер.
А я испугался и сейчас не могу ни о чём думать, кроме этого. Даже про уроки думать не могу. Мне к детскому психологу надо. Вы запугали меня и я обязательно упомяну это во время протокола допроса. А ещё
Я встал и подойдя к столу, раскрыл ящик, в котором лежал и вращал бобинами небольшой, по нынешним меркам, катушечный магнитофон.
А ещё вы проводите незаконное документирование беседы с несовершеннолетним, что запрещено советским законодательством.
Док-кументирование? ошарашено произнёс милиционер. Как-кое док-кументирование?
Вот, я просто показал рукой на вращающиеся катушки. Идёт запись нашего разговора. Светлана Яковлевна, видите, что у вас в кабинете твориться?
Это не то, о чём ты подумал, Миша, потупя глаза, проговорила директриса.
Всё ясно с вами, граждане, сказал я и вышел из кабинета.
Ты извини, Миша, что так получилось, сказала математичка.
Она вошла в наш класс и мы все, поднявшись из-за парт, замерли.
Садитесь, дети, сказала она и тоже села за свой стол.
В классе висела абсолютная тишина и тут она и произнесла своё извинение.
И спасибо тебе.
Ты спас мне жизнь.
Она промокнула платком уголки глаз.
Хотя, ты едва не оторвал мне руки. Но это мелочи, по сравнению Кхе-кхе В общем, спасибо тебе.
Пожалуйста, Людмила Давыдовна. Хорошо то, что хорошо кончается.
Она внимательно посмотрела на меня.
Как твоя голова?
Да, нормально, пожал плечами я.
Он по-английски говорить научился, выкрикнул Ерисов. Ударился и заговорил.
Такое бывает, хмыкнула математичка. Но с математикой такие дела не проходят. Чаще наоборот. Но я тебя подтяну, ты не переживай.
Спасибо, Людмила Давыдовна. Но к сегодняшнему уроку я готов.
Так вам же ничего не задавали, удивилась учительница. Уже недели две?
-у Тани Федосеевой задания брал.
Я не стал говорить, чтобы не подставлять класс, что задания нам задавали постоянно, однако
Ах, да
Она обвела класс глазами.
Что-то я не подумала. А ведь верно
Ученики прятались за спинами друг друга. Людмила Давыдовна вздохнула.
Ну, ладно, Шелест. Снова начнём с тебя Заодно проверим, много ли осталось в твоей голове из того, что было.
Усушка-утруска? пошутил я, вставая, и класс оживился.
Лучше не начинай, спокойно сказала со вздохом Людмила Давыдовна. Помни, чем твои шутки тогда кончились. А ещё больше помни, чем всё могло закончится.