Витрюк Сашка занимался в основном футболом, но играл и в хоккей, и во все другие спортивные игры, однако был не высокого роста, что мешало ему лидировать в баскетболе и волейболе. У нас был дружный двор, но всё-таки на дни рождения в соседние дома мы не ходили. Это был мой первый день рождения у Тиханова. Буду называть его так, Громов же лучше должен знать, раз учится с Андрюхой в одном классе.
О! Серёга с Михой, пришли, сказал открывший дверь Валерка Гребенчук, представитель соседнего с Громовским дома номер девять. Полный по комплекции и
заходом сделал комплекс из двадцати четырёх форм.
Это что-то другое? спросил физрук.
Это короткий комплекс. Длинный предназначен для более глубокой проработки определённых групп мышц, нервных окончаний и более глубокого психофизического погружения. В нём есть повторы. В этом повторов нет.
Мы очень медленно и несколько раз прокрутили эти формы и я, предупредив, переключился на большой комплекс, а учителя, оба удовлетворённые и что-то между собой обсуждающие, покинули стадион, не отвлекая меня формулой прощания. Я же стабилизировал свой дух с телом, только после пятого цикла. У меня из головы не выходил допрос, который учинила мне оперативник. Сглупил я, согласившись на опрос в присутствии.
Как сказала мне завуч, следователь попросила оперативного работника предварительно опросить меня, чтобы потом всё быстренько перенести в протокол. И у опера действительно имелся документ под названием «отдельное поручение», выписанное следователем по уголовному делу такому-то. Приехавший опер сказал мне, что опрос это не допрос и я могу отказаться от опроса в любой момент, но лучше этого не делать, так как допрос процесс медленный, скрупулёзный и волнительный, как для потерпевшего, так и для его взрослых представителей. И к нему нужно привыкать постепенно. Чем мы, говорит, сейчас и займёмся.
И я, дурак, повёлся на эти оперские штучки. И меня спасло то, что милиционер проговорился, что у Людмилы Давыдовны тоже повреждения средней тяжести, поэтому, де она не ходит в школу. И вот тут меня словно током ударило. Я вспомнил про слова директрисы, о том, что за мои телесные повреждения кто-то должен ответить.
А за её телесные повреждения кто ответит? Не я ли? вдруг подумалось мне.
А опер крутил меня вокруг моего приёма с падением, когда я, но, слава всем Богам, я как-то сразу с ним не очень откровенничал. Именно поэтому больше приходилось говорить ему и он ляпнул лишнего.
Так что там за приём ты применил против Людмилы Давыдовны, спросил он, и я вдруг понял, что наш разговор записывается.
Дело то проходило в кабинете директора, и следователь сидел за её столом. А что лежало в столе?
Какой приём?
Ты ведь рассказывал директору, что захватил Людмилу Фёдоровну за руки и крутанул вокруг тела. От этого она и упала не на парту, а на пол.
Ха-ха, мысленно рассмеялся я, а вслух произнёс. Во-первых, ничего подобного я никому не говорил, во-вторых, Людмила Давыдовна упала не на пол, а на меня. В третьих, я просто пытался её удержать от падения на парту, потому, что она летела головой прямо в угол стола.
Ты успел это заметить? с ехидной улыбочкой спросил меня милиционер.
Да. Я смотрел прямо на стол и траектория полёта Людмилы Давыдовны мне была ясна. Это она, пролетая мимо, схватилась за мою правую руку и потянула меня за собой и как-то так получилось, что я оказался под Людмилой Давыдовной.
Поняв, что меня играют в тёмную, я послал джентльменство в задницу. Чего это я решил выгораживать кого-то? И чего выдумывать? Кто там кого спасал? Всё неслось, как в сумасшедшей карусели. Да, я пытался её перехватить, но ведь она первая схватила меня за руку, пролетая мимо. Она хотела задержатся за директрису, но промазала и схватила меня. А закрутило меня от того, что она, как утопающий, схватилась за мою левую руку правой и потянула. Вот я и ударился головой вместо неё.
Про то, что учительница потянула меня за руку, я говорить оперу не стал.
Милиционер попытался провести следственный эксперимент, но я категорически отказался, сказав, что рисковать снова упасть и стать дураком у меня желания нет.
Ну Дураком можно стать и просто получив по голое, скривив в ухмылке губы, сказал милиционер.
Ничего себе заявка, сказал мой «внутренний голос». А ведь это угроза. Что тут творится в этой школе? Я же помню и директора, и Людмилу Давыдовну Это же были милые люди. Даже Рагиня была не особо злобной.
Её Женька Дряхлов довёл до белого каления. Да и всех довёл до РОНО. Тут такая проверка была Сначала из Райкома партии, потом в райкоме партии. Там сняли кого-то. Рагиню чуть не уволили.
Из-за Женьки сняли? удивился «внутренний голос».
Говорили, что да. Кажется, Попова Виктора брата и какого-то секретаря. А меня они, наверное, из-за Женьки и не любят. Дружили мы с ним.
Так прошло три года! мысленно воскликнул «внутренний голос».
Прошло. И было всё хорошо, пока не появился ты, а я не попал головой в угол парты и не впал в кому. Ты появился и всё пошло не так. Я сильно изменился с тобой внутри. Ты же помнишь, как отреагировали ученики на мои поступки. Да я прежний вряд ли бы попытался удержать Людмилу Давыдовну. Падала бы она и падала