Да не особо, честно ответил я.
Ну, тогда проведу тебе краткий ликбез. Моя мама была искусствоведом, работала в Московском музее, так что я успела от неё кое-чего нахвататься.
Давай, кивнул я. Даже любопытно.
Ещё бы! Это ведь главное направление нашей страны. Слушай внимательно. Соцреализм был официально одобрен на партийном съезде в тысяча девятьсот тридцать втором году. Так что, как сам понимаешь, искусство со стажем. И до сих пор вдохновляет. Конечно, он считается, в первую очередь, инструментом укрепления авторитета партии и продвижения социалистических идей. Часть пропаганды, в общем. Тебе это должно быть близко.
Мне? Почему?
Видела твоё выступление по телевизору. Сам речь писал? Только честно!
Нет, признался я. Выучил по бумажке.
Так я и думала, улыбнулась Кристина. Но говорил искренне. Веришь во всё это?
В то, что СССР может стать примером для остальных стран, и каждый должен стремиться стать лучше? Конечно. Всем сердцем.
Хорошо, девушка взяла меня за руку и слегка пожала. Я тебе тогда поверила. Удивилась, когда увидела, но она замолчала, словно думала, что ещё сказать.
Да?
Знаешь, для меня не имеет значения, кто твой отец. В смысле ты прав в том, что живёшь своей жизнью.
Спасибо.
Не за что. Ты молодец. Думаю, станешь примером для многих Но вернёмся к экскурсии. Соцреализм предполагает доступность широким массам. Элитарность капиталистического искусства ему чужда. Поэтому сложные метафоры, абстракции и символы не приветствуются. Наши произведения должны быть понятны человеку любого уровня образования или возраста. В идеале национальности тоже.
А расы? вставил я. В смысле как насчёт, например, орков?
Моя спутница кивнула.
Да, им тоже. Но не называй их так.
Извини.
Соцреализм воспевает трудовой и духовный подвиг советского человека или любого иного существа. Это гимн нашей общей борьбы. Поэтому предметом изображения становятся рабочие, колхозники, пионеры, люди на субботниках, доблестные воины и, конечно, вожди пролетариата. Сюжеты очевидны люди за работой. Ну, и, само собой, воспевается чудо инженерной мысли. Так что на фоне часто можно увидеть комбайны, атомоходы, станки и так далее. Сейчас мы с тобой посмотрим произведения первопроходцев соцреализма, добавила она, когда мы вошли в первый выставочный зал, увешанный картинами, некоторые из которых показались знакомыми. В центре стояла копия скульптуры Веры Мухиной «Рабочий и колхозница». Здесь представлены работы Александра Герасимова, Исаака Бродского, Александра Дейнеки и прочих.
Здорово, отозвался я, вертя головой. Как и то, что ты в этом так хорошо разбираешься. Это гораздо лучше аудиогида.
Кристина махнула рукой.
Да ладно! Если честно, в первый день я его взяла и почти всё запомнила. Так что не слишком-то и разбираюсь.
Её слова заставили меня улыбнуться.
Ну и ладно. Что вот это такое? я указал на большое полотно, представлявшее собой нечто очень пёстрое и абстрактное.
Картина явно не тянула на простоту выражения. Она выглядела в зале соцреализма настоящей белой вороной.
Состояла работа из геометрических фигур, напоминавших части человеческого тела, выложенных мозаикой. В центре располагались вертикальные линии, вытягивающие картину вверх. Из-за них возникало впечатление вихревого столба, затягивающего в себя дома и людей. По краям же виднелись напоминающие бурление круги, а слева небольшие фрагменты складывались в призрачную женскую фигуру.
Ты прав, кивнула Кристина. Это одно из немногочисленных исключений. Очень старая картина, ещё начала двадцатого века. Художник Павел Филонов. Называется «Формула петроградского пролетариата». На ней показано, как люди втягиваются в бурю революции. Те фигуры, которые вовлечены лишь частично, символизируют людей, не до конца понимающих, что происходит. А вот эти руки в верхнем углу считаются указанием на сотворение нового мира. В общем, художник изобразил переходный момент. Если честно, это одна из моих любимых картин.
Да, здорово, произнёс я неуверенно. Хотя мне, если по правде, ближе прямая подача. Ну, знаешь, когда и так всё ясно, без вот этих вот заумных объяснений.
Кристина улыбнулась.
Ничего. Каждому своё. Идём дальше.
В музее мы провели чуть меньше часа. Экспозиция была большой, хотя большинство работ представляли собой копии. Девушка старалась рассказать обо всём, что помнила и знала, но я всё чаще отвлекался от того, что именно она говорила, просто любуясь ею или прислушиваясь к звучанию её голоса. Наконец, она это, кажется, заметила.
Ладно, сказала она, беря меня за руку. Пожалуй, хватит на сегодня, да? Не всё сразу.
Ага, согласился я с облегчением. И так слишком большая доза искусства для меня. Может, перекусим где-нибудь?
С удовольствием. Я знаю одну кафешку неподалёку. Заходила в неё пару раз.
Ну, тогда веди, Беатриче, улыбнулся я.
Кто? не поняла девушка.
Да неважно, спохватился я, сообразив, что цитаты из образчиков буржуазного искусства, пусть и мирового значения, сейчас и здесь не совсем уместны. Была такая героиня в одной книге. Забей. Пойдём искать твоё кафе.
Да его не нужно искать, рассмеялась Кристина. Я отлично помню, где оно находится.