Если вам так угодно, Анастасия Павловна, я готов позволить вам проявить себя, вопреки моим ожиданиям заявляет врач.
Вы действительно готовы это сделать? спрашиваю с радостью, но и с легким недоверием. Это будет для меня самым настоящим счастьем, Серафим Степанович!
Если моя воля способна сделать вас счастливой, могу ли я поступить иначе? сквозь усы улыбается врач и следует к следующему столу.
Перед нами оказывается солдат, лежащий без сознания. Его ранение выглядит настолько тяжелым, что на первый взгляд может показаться, будто у него нет никаких шансов, чтобы выжить. Но я знаю, что это не так!
Ему требуется очень тяжелая и долгая операция, замечаю я, совершенно теряясь от выбора врача.
Кажется, что Серафим Степанович счел ситуацию безнадежной и, уверившись в неудаче, решил подсунуть раненого мне.
Но я готова принять вызов и сделать все, что в моих силах.
Однако, в действительности все оказывается совсем иначе.
Операция действительно предстоит очень тяжелая, соглашается врач. Потому, пока я его оперирую, прошу обработать руку солдата. Его рука сильно повреждена, но на нее у меня совсем
нет времени.
Перевожу взгляд на руку и нахожу открытую рану, весьма серьезную, но с точки зрения моего профессионализма, совершенно не интересную.
Однако, отказываться глупо. Если я хочу что-то доказать, я должна делать все, что от меня требуется.
Чтобы не мешать основной операции, отставляю руку раненого в сторону, беру необходимые приспособления и провожу по ране влажной тряпкой.
Неожиданно для себя, в пальцах ощущаю покалывание. Точно такое, как когда прикасалась к дневнику княгини Стырской. Только почему это происходит снова, не понимаю.
Как не понимаю и что происходит, когда я убираю тряпку. Ведь в месте, где только что находилась рана, теперь находится идеально ровная и чистая кожа.
Глава 11 Непонимание
Смотрю на руку раненого солдата и не верю собственным глазам. Рана словно исчезла, сама собой затянулась и зажила. Но ведь этого не может быть!
Осматриваю свои ладони, тряпку, руку солдата, но не нахожу ничего необычного. Все в точности, как и должно быть, если не считать пропажи самой раны. И померещиться она мне точно не могла.
Серафим Степанович, решив, что здесь кроется какой-то подвох, обращаюсь к врачу. Здесь что-то не так
Что у вас может быть не так, Анастасия Павловна? не отвлекаясь от операции спрашивает мужчина. Не помните, как нужно обрабатывать раны? добавляет несколько скептически.
Было бы что обрабатывать, не выдерживаю его наглости. Я-то думала, что вы мне настоящее дело поручили, а вы
А чем же это дело не настоящее? косится он на меня. Но на изменение в руке солдата не обращает внимание.
Да как же оно может быть настоящим, Серафим Степанович?! от возмущения даже приподнимаю руку раненого. Сами посмотрите!
Серафим Степанович, наконец, отрывается от своего занятия и смотрит туда, куда я указываю. Его взгляд становится задумчивым, а потом и вовсе растерянным. Он молча берет руку солдата, ощупывает ее, словно пытаясь понять, на самом ли деле это правда она.
Не понимаю шепчет он, скорее себе, чем мне. Не понимаю Такого не бывает.
Не бывает, конечно! не могу понять, издевается он что ли? Раны-то похоже и не было!
Как же не было, если я своими глазами ее видел? врач переводит на меня полный подозрения взгляд. Словно он совершенно тоже не понимает, в чем тут дело. Неужели померещилось?
Померещилось? Обоим? теперь уже и я задумываюсь, действительно ли видела все, как оно было.
Говорят, что с устатку и не такое бывает, на полном серьезе произносит он и возвращается обратно к операции. Нам время терять нельзя. Тем более, что уже мерещиться начало. Устаем стало быть
Давайте я помогу вам, Серафим Степанович, не могу с ним не согласиться. У меня ведь бывали многочасовые операции и после них я чувствовала себя невероятно вымотанной.
Не откажусь, Анастасия Павловна, кивает он. Подержите-ка здесь, протягивает он мне пинцет.
Охотно берусь помогать Серафиму Степановичу. Понимаю, что мы на самом деле оба уже сделали достаточно много для того, чтобы устать. Значит нужно как можно скорее заканчивать с операциями и идти отдыхать.
Постепенно переходим от одного стола к другому. Проводим разные операции, как сложные, так и не очень. Местами даю кое-какие подсказки, но стараюсь делать это так ненавязчиво, что Серафим Степанович охотно принимает их за свои собственные мысли.
В итоге, при помощи еще трех докторов, мы все же заканчиваем с оказанием помощи раненым. К сожалению, даже не замечая, как наступает вечер.
Честно признаться, не ожидал от вас подобного умения, Анастасия Павловна, выйдя вместе со мной из палаты, заявляет мужчина. Все, что угодно ожидал, но только не это. Думал, что в обморок упадете или просто дурно станет
Я понимаю ваши ожидания, останавливаюсь и делаю глубокий вдох. После стольких часов в операционной, кажется, что более чистого воздуха я никогда не нюхала. Но внешность порой бывает весьма обманчива.
Внешность действительно бывает обманчивой, соглашается он. Но обманчивой бывает не только внешность. До сих пор ума не приложу, что же случилось с ранением того солдата