Леди Сорейн предложила неудавшейся невесте своего отпрыска переезд в далёкий провинциальный Талир, расположенный в соседнем графстве. Небольшой, но развивающийся быстрыми темпами, а главное, леди когда-то была хорошо знакома с одним из чиновников городского магистрата. Пока Кейт отсутствовала, Лиита договорилась о месте для одной способной и подающей большие надежды выпускницы престижного университета, а также
носительницы магии жизни. Талиру такие маги были очень кстати. Для перспективной девушки, если она согласится приехать, уже пообещали выделить жильё и положить достойное жалованье: леди Лиита взяла на себя смелость гарантировать, что Кейтрисс Тиаль достойна таких трат.
Кейт, слушая плавную, немного напористую речь дамы, скептически усмехалась. Джессма не отвечала, две другие подруги тоже до сих пор ни слова не прислали, в Костоне девушку не держало ничего, возвращаться некуда: дом в Оренсе, столице, где Кейт когда-то жила, отец продал много лет назад, когда маме стало хуже и потребовались большие суммы на её лечение. Мамы не стало три с небольшим года назад, незадолго до отъезда Кейт в Карризиум. Отца девушка похоронила за полгода до знакомства с Бреттом; очень ей тогда помогли папины маги-сослуживцы. И с организацией, и с моральной поддержкой: брат не успевал приехать, только соболезнования передал.
Леди Сорейн показала девушке рекомендательное письмо: пусть с талирским чиновником она и договаривалась по магической связи, но бумагу, надлежаще составленную, в магистрат привезти следовало. Кейт долго молчала, осмысливая предложение леди. Неприязненно косилась на мешочек с золотыми монетами.
Не отказывайся, сказала леди Сорейн, двигая деньги к Кейт. Деньги на первое время всегда нужны, никогда не помешают. Да и дорожные расходы, опять же
До потенциального места службы добираться с неделю или чуть больше. Кейт не торопилась соглашаться: холёная дама у стола вызывала такую неприязнь, что ей хотелось швырнуть в лицо и деньги, и ещё что-нибудь, удачно попавшее под руку. Но о будущем следовало подумать. Кейт молча взяла в руки письмо в конверте, внимательно прочла, а сама незаметно проверяла бумагу магией: подлинное ли или иллюзия? Магия молчала, не находя фальши. Девушка под взглядом леди Лииты, не стесняясь, проверила и монеты, и только тогда, пожав плечами, тускло произнесла:
Талир так Талир.
Во флигеле Кейт оставила свадебное платье, туфли к нему и, перед тем как выйти за порог, стащила с пальца помолвочное кольцо и припечатала его ладонью к прикроватной тумбочке.
На любезное предложение леди Сорейн подвезти на вокзальную площадь Кейт отреагировала вялым пожатием плеч: отрешённость накрыла новым приступом. Не возражала, когда дама отправила своего слугу купить место в дилижансе, даже не поинтересовалась, где всё это время находился этот самый слуга. Девушке было плохо до тошноты, но показывать матери Бретта этого было никак нельзя. Достаточно с леди того, что она уже увидела. Ненадолго вынырнув из тягостных размышлений, Кейт купила немного еды в дорогу, и то по настоянию леди Сорейн.
Не держи на нас зла, мягко попросила леди на прощание.
Кейт обвела взглядом площадь, здания и постройки, окружавшие её, и Костон показался посеревшим, утратившим привычный уличный шум. Отвечать матери Бретта она не стала.
***
Кейт смутно помнила первые дни пути. Пыталась представить себе Талир и будущее место работы, возможных сослуживцев, быт, в конце концов, но мысли путались и мячиком хаотично скакали в голове. И в каждой мысли или обрывке её был Бретт, его чудовищное враньё и цепочка мелких недоговорок. Матушка Лиита, разумеется, тоже далеко не всю правду озвучила, щедро приправила свою речь выгодной Сорейнам ложью, но церемонию сорвал всё-таки жених. Кейт старалась не шевелиться, иначе осколок льда, появившийся в сердце, принимался нещадно терзать болью. Надо просто перетерпеть. Неделю или месяц, но потом станет легче. Новая жизнь поможет отвлечься, а со временем забыть.
В дороге Кейт почти не разговаривала, обменялась только несколькими дежурными репликами с соседями-пассажирами. Напротив расположилось семейство с четырьмя детьми-погодками, самому старшему из которых на вид было лет восемь-девять. Своих изрядно утомлённых родителей они поочерёдно и все вместе забрасывали ворохом вопросов обо всём на свете, слаженно капризничали, прося то попить, то поесть, то выйти поиграть, то умудрялись устроить возню, и девушке досталось несколько несильных пинков, сопровождаемых торопливыми извинениями уставшей матери. Кейт рассеянно улыбалась, показывая, что почти не сердится: замызганные дорожной пылью детские башмаки всё же оставили пару следов на её платье.
Справа от Кейт ехала до тошноты любопытная дама средних лет, но к моменту первой остановки всё-таки отстала от погружённой в себя девушки, не сумев растормошить и развести на многочасовую, ничего не значащую беседу. Притвориться спящей не выходило, пришлось притворяться букой.
Кейт выходила размять ноги вместе с другими пассажирами, когда дилижанс делал остановки, без аппетита