Как же ты меня бесишь, тихонько говорю я. Ну, заходи, раз пришёл. Заходи-заходи.
Прекращай, Егор, раздражённо шепчет Ирина. Слышишь? Прекращай, я сказала.
3. Моя бабушка сказала надвое
Иди сюда, Арсенчик, не дрейфь, спокойно предлагаю я. Поговорим просто.
Но он не дурак, понимает, что это спокойствие обманчивое, и второй раз получать от меня по ушам не желает.
За аморальное поведение нужно наказывать по всей строгости! продолжает ораторствовать Арсений, находясь на некотором расстоянии и рассчитывая успеть выскочить во двор, реши я напасть.
Вот же хитрая мразь.
Егор, уйди в комнату, требует Ирина. Пожалуйста. Я его выставлю. Скорей давай, пока он весь подъезд на уши не поставил.
Дался ей этот подъезд! Хотя, наверное, компактное проживание коллег накладывает определённые ограничения. Все друг у друга на виду, а стук-постук никто не отменял пока. Ладно. Делай, как знаешь, раз так уверена
Я отхожу. Но в комнату, разумеется, не иду, просто выхожу из коридора и стою рядом. Ирина что-то быстро и тихо говорит. Что именно, мне не слышно. Этот хорёк прекращает орать и, судя по всему, внимательно слушает.
Да ты восклицает он.
Она опять тихо, но настойчиво что-то ему втолковывает.
Лживая сука! зло и громко бросает он.
Просто подойти и влепить основанием ладони в нос. Очень хочется. Козлина.
Да я тебя!
Я не выдерживаю и снова захожу в коридор. И очень даже вовремя, как раз в момент, когда этот хрен замахивается. Ирина непроизвольно сжимается, а я дёргаю её на себя, когда его рука уже мчится вперёд. Не попав по лицу его кулак несётся дальше и я чуть-чуть подталкиваю его, чтобы помочь ему влететь в стену.
Бьёт он не со всей силы да и амплитуда вон какая большая, так что удар получается не очень мощным. Но он поднимает вой на весь дом. Я дёргаюсь ему навстречу, чтобы заткнуть, но он быстро реагирует и отскочив назад, сбегает по лестнице.
Я этого так не оставлю! кричит он. Ты у меня партбилет на стол положишь!
Нет! хватает меня за рукав Ирина. Нет, Егор. Не влезай в это. Я сама всё улажу.
Ну да, уладишь, я вижу, как у тебя получается это уладить. Вот козёл дешёвый. Я привлекаю её к себе и обнимаю.
Ничего, Ириш, не расстраивайся. Я тебе помогу.
Нет, я сказала.
Ну, нет, значит нет, соглашаюсь я. Ну-ка повернись, дай посмотреть на тебя хорошенько. Какая же ты красавица, честное слово.
Действительно ведь. Явно дорогое коктейльное платье, причёска, жемчужины в ушках. Скромная, почти аристократическая элегантность. Просто Грейс Келли.
Ириш, ну, ты даёшь.
Чего я даю? хмурится она, всё ещё находясь под впечатлением от визита Арсения.
Потому что нельзя быть красивой такой, улыбаюсь я. Главное, хозяйку бала не затмить.
Да ну тебя, Егор, машет она на меня рукой. Русский язык выучи. Пошли давай. Кто тут опоздать боялся? Я-то готова, а ты?
Почти, серьёзно отвечаю я. Тушь только подправлю.
Она улыбается, а я подмигиваю:
Забудь ты этого мудилу, ладно? Я всё устрою.
Не вздумай, тычет она кулачком мне в бок и улыбка исчезает с её лица. Уголовщины мне только не хватало. Ты понял?
Да, моя госпожа. Всегда догадывался о твоей склонности к доминированию.
Че-е-го?!
Мы подъезжаем к бетонному бункеру Дома кино на Васильевской улице, но останавливаемся не у «сундука», а у старого здания.
Рядом толпится народ. Мы выходим из машины и смело направляемся ко входу, и на нас обращают внимание.
Нет, ощущения, что я иду по красной каннской дорожке нет, но взгляды и шепотки нас сопровождают. То, что я, как раз, не люблю. Мы с Пашей выглядим вполне обычно, в костюмах и рубашках без галстуков.
Наши костюмы хорошо сидят и это единственное наше отличие от среднестатистического человека в пиджаке и брюках. А вот Ирка действительно выглядит, как принцесса Монако. Есть в ней особый шик, заставляющий повернуть голову вслед.
К Усову, на «Сицилианскую защиту», на ходу сообщаю я дежурному и смело шагаю вперёд.
Ира и Паша идут за мной. Я следую инструкциям, полученным от Платоныча и без проблем нахожу запрятанный в недрах ресторан.
Здесь стоит шум и царит веселье. Народу много. В дальней части толпятся люди. Судя по всему, это и есть «Сицилианская защита». Фильм на экраны ещё не вышел, но они уже что-то празднуют завершение монтажа или предварительный показ, а может просмотр, шут их знает.
Рядом с ними находится ещё одна весёлая и бесшабашная группа. Это, как раз, «наши». Но, честно говоря, я не вполне уверен, две ли разные это группы или одна целая. Люди сидят за столиками, стоят в обнимку, склоняются над теми, кто сидит. Всё пребывает в движении.
Мы подходим ближе и останавливаемся. Молодой Абдулов читает стихи. Это, похоже, пародия, потому что его постоянно перебивают взрывы смеха. Он пережидает эти взрывы с невозмутимым видом, точно таким же, с каким через несколько лет будет петь «Уно, уно, уно, уно моменто».
Его партнёр по фильму Николай Волков хранит серьёзность, но глаза смеются. Время от времени он хлопает Абдулова по плечу и прыскает в кулак.
В самом центре всего этого движения находится столик Галины. Рядом с ней сидит парень лет тридцати пяти. На нём яркий кардиган и чёрная шёлковая сорочка, расстёгнутая на несколько пуговиц, и от обнажённой таким способом груди идёт сияние золота.