- Задачи научить свой народ и весь Сэйфхолд правде, - сказал Стейнейр. - Правде о Боге, о Церкви, о нашем мире и обо всех делах Божьих рук. Истине, на систематическое подавление и вытеснение из существования которой Церковь потратила столько веков.
- Правде? - Мерлин уставился на архиепископа. Даже сейчас, даже после того, как он буквально услышал слова Хааралда из могилы, он никогда не ожидал услышать ничего подобного, и его мысли кружились, как у человека, танцующего на льду, пока он боролся за равновесие. - Какой правде?
- Этой, - тихо сказал Биркит. - Она начинается так: "Мы считаем эти истины самоочевидными, что все люди созданы равными, что их Создатель наделил их определенными неотчуждаемыми правами, что среди них..."
V
Учебный полигон морской пехоты,
остров Хелен,
королевство Чарис
Зазвучали златоязычные горны, и пятьсот человек в темно-синих туниках и светло-голубых бриджах королевских чарисийских морских пехотинцев откликнулись почти мгновенно. Компактная батальонная колонна плавно разделилась на пять составных рот, каждая из которых быстро вышла из первоначальной колонны, затем развернулась и аккуратно выстроилась в линию глубиной в три человека.
Сержанты с бычьими горлами отдавали приказы, с плеч слетали винтовочные ремни, открывались патронные ящики, и на солнце сверкали шомпола. Не прошло и пяти минут после первого сигнала горна, как ранний полдень окутался пламенем и дымом, когда батальон дал свой первый залп по мишеням, установленным в ста пятидесяти ярдах от его позиции. Пятнадцать секунд спустя прогремел второй залп, а пятнадцать секунд спустя - третий. Ни один нечарисийский мушкетер в мире не смог бы даже отдаленно приблизиться к такой скорострельности. Мушкет с фитильным замком хорошо если справлялся с одним выстрелом в минуту, гораздо меньше, чем четыре выстрела в минуту, которыми управляли морские пехотинцы.
И они стреляли не так быстро, как могли бы. Это был контролируемый, прицельный залповый огонь, а не максимальная скорострельность.
В общей сложности шесть залпов прогремели как гром чуть более чем за семьдесят пять секунд, и ряд мишеней буквально разлетелся на части под ударом трех тысяч полудюймовых винтовочных пуль. Очень немногие из этих пуль промахнулись, и это тоже было то, с чем не мог сравниться ни один другой мушкетер в мире.
Пока батальон строился и производил залпы, к линии огня подъехали четыре артиллерийских орудия, которые следовали за ним на недавно сконструированных двухколесных лафетах с передками, как заметил граф Лок-Айленд со своего места на наблюдательном пункте на вершине холма рядом с бригадным генералом Клариком. Шестиногим горным драконам, запряженным в передки, явно не слишком нравились звуки массированного ружейного огня, но столь же очевидно, что они более или менее привыкли к нему. Как бы им это не нравилось, большие звери - они были меньше своих собратьев-драконов джунглей или даже плотоядных великих драконов, но все равно были размером со слона Старой Земли - были удивительно спокойны, когда погонщики поворачивали их мордами назад, к тому пути, которым они прибыли, в то время как орудийные расчеты разворачивали пушки.
Орудия были новыми двенадцатифунтовыми полевыми орудиями, а не намного более тяжелой осадной артиллерией, которую граф видел на демонстрации несколько дней назад. Он еще не видел двенадцатифунтовки в действии, и когда он наклонился, чтобы почесать мягкие уши массивного черного ротвейлера с подпалинами, настороженно сидевшего рядом с ним, он с большим интересом наблюдал, как рота, образующая центр линии огня морской пехоты, быстро отошла в сторону. Строй плавно разомкнулся, и орудия были выдвинуты на позиции.
Артиллеристы заряжали не ядра, а шрапнель, и Лок-Айленд поморщился от того, что, как он знал, должно было произойти. На самом деле он еще не видел результаты использования "шрапнели", но ему их описали. Вместо девяти-двенадцати небольших ядер, обычных для картечи на флотской службе, заряды шрапнели представляли собой тонкостенные цилиндры, каждый из которых был начинен двадцатью семью полуторадюймовыми шариками [в первой части серии шарики такого количества и диаметра названы картечью, как, например, при описании зарядов орудий в начале сражения при Рок-Пойнт]. Цилиндры были сконструированы таким образом, чтобы разрываться при выстреле, высвобождая заряд шариков и превращая пушку в самый большой дробовик в мире. И важно было также то, что сэр Алфрид Хиндрик, барон Симаунт, назвал "фиксированными патронами". К цилиндру уже был прикреплен пороховой заряд, и весь патрон можно было загнать в ствол одним ударом.
С новыми боеприпасами, разработанными бароном Симаунтом (конечно, с небольшой помощью сейджина Мерлина, напомнил себе Лок-Айленд), артиллеристы могли заряжать и стрелять с невероятной скоростью. Действительно, используя фиксированные патроны, они могли заряжать так же быстро, как стрелки морской пехоты, которые уже уничтожили ожидающие цели. Лок-Айленд знал, что там, внизу, никто не двигался так быстро, как только мог. Это было учебное упражнение - и демонстрация, - а не настоящий бой. Что означало, что офицеры и сержанты, отвечающие за это, не собирались давить на своих людей достаточно сильно, чтобы вызвать