И я не собираюсь рассказывать ему о том условии, которое я, безусловно, предусмотрел, - еще раз сказал он себе.
- Ну, мне трудно представить кого-либо, кого канцлер и великий инквизитор будут рады видеть больше, чем вас, - сказал он вместо этого. - Доказательство того, что не все дворяне Кэйлеба поддерживают его богохульство, будет приветствоваться, и я уверен, что они как можно скорее будут готовы поддержать ваши усилия по освобождению графства Хэнт.
Мантейл снова фыркнул, но уже с посветлевшим выражением лица. Несмотря на свое свирепое настроение, он не был застрахован от размышлений о том, что кошелек Храма был более чем достаточно глубоким, чтобы поддерживать тот стиль его жизни, к которому он привык. При условии, конечно, что он сможет стать для них достаточно ценной фигурой.
- Что ж, - сказал он наконец, с определенной решимостью поворачиваясь спиной к уменьшающейся перспективе своей бывшей столицы, - я, конечно, не могу спорить ни с чем из этого. И правда в том, - продолжил он с видом человека, делающего чистую правду, - что мне следовало выслушать вас гораздо раньше, чем я это сделал.
По крайней мере, в этом ты прав, - кисло подумал Уолкир.
- Нелегко убедить себя сократить свои потери, - сказал он вслух. - Я знаю, что это особенно верно, когда кто-то так долго и усердно работал на графство Хэнт, как вы. Но то, на чем вы должны сосредоточиться сейчас, - это когда-нибудь вернуться снова. И вы, возможно, тоже захотите подумать об этом. Уверен, что вы будете первым чарисийским дворянином, достигшим Зиона, первым уроженцем Чариса, который предложит свой меч на службу Матери-Церкви. Когда, наконец, придет время заменить всех этих предательских, еретических дворян, которые решили отдать свой жребий Кэйлебу и Стейнейру, вы вполне можете оказаться самым старшим из всех доступных кандидатов. Если это так, то Хэнт - это не все, что вы получите в качестве компенсации за свои потери и заслуженной награды за вашу преданность.
Мантейл снова кивнул, рассудительно, с выражением поистине благородной решимости.
- Вы правы, Стив. Вы правы. - Он протянул руку и сжал плечо другого мужчины. Он постоял так несколько секунд, затем глубоко вздохнул.
- Вы правы, - повторил он, - и я не забуду этого, если когда-нибудь придет время, когда смогу вознаградить вас должным образом, я обещаю. Но в то же время, думаю, что пойду вниз. Почему-то, - он невесело улыбнулся, - в данный момент я не очень наслаждаюсь пейзажем.
* * *
- Черт бы побрал этого трусливого ублюдка! - зарычал Милз Хэлком, наблюдая, как уменьшаются марсели "Саутуинда" на темно-синих водах залива.
Он стоял у верхнего окна "Грей шип", не слишком процветающей таверны на окраине Хэнт-Тауна. Ее расположение и общая атмосфера запустения не слишком способствовали привлечению клиентов, но, по крайней мере, она лежала в стороне от основной части стрельбы, которая все еще слышалась, пока последние из наемников Тадейо Мантайла пытались выбраться из города. Это было лучшее, что можно было сказать о таверне... и, если быть честным, в данный момент примерно то же самое он мог сказать о своем собственном состоянии. Очень немногие люди узнали бы могущественного епископа Милза, если бы увидели его. Его роскошная, тщательно подстриженная борода исчезла, эффектная седина на висках потемнела от краски, а его изысканно сшитая сутана была заменена на гораздо более простую одежду умеренно преуспевающего фермера или, возможно, мелкого торговца.
- Конечно, мы уже несколько пятидневок знали, что это произойдет, милорд, - заметил гораздо более молодой человек, стоявший рядом с ним. Отец Алвин Шумей был еще меньше похож на личного помощника епископа Маргарет-Бей, чем Хэлком на епископа, о котором идет речь. - С самого начала было очевидно, что единственная истинная преданность Мантейла - это преданность самому себе.
- И это должно заставить меня чувствовать себя лучше? - рыкнул Хэлком. Он отвернулся
от окна, повернувшись спиной к убегающему галеону, и прямо посмотрел на Шумея.
- Не "лучше", милорд. - Шумей на самом деле сумел улыбнуться. - Но Писание напоминает нам, что лучше смотреть правде в глаза, а не обманывать себя, выдавая желаемое за действительное, даже от имени Бога.
Хэлком на мгновение впился в него взглядом, но затем плечи низкорослого вспыльчивого епископа, по крайней мере, немного расслабились, и он состроил гримасу, в которой был хотя бы намек на ответную улыбку.
- Да, там действительно так сказано, - признал он. - И полагаю, мне нужно постоянно напоминать себе, что избавление от заблуждений - одна из твоих лучших функций, даже если иногда это делает тебя невыносимым молодым выскочкой.
- Стараюсь, милорд. Выполнять полезную функцию, то есть не быть невыносимым.
- Знаю, что ты это делаешь, Алвин. - Хэлком легонько похлопал его по плечу, затем глубоко вздохнул с видом человека, намеренно отвлекающего свои мысли от гнева и направляющего их на какое-то более продуктивное занятие.
- По крайней мере, то, что Мантейл наконец-то ушел, немного упрощает наши собственные варианты, - сказал он. - Обрати внимание, я не сказал, что это улучшает их, только то, что это упрощает их.