Марк побледнел, хватаясь за трость. Томас достал телефон, пряча усмешку.
Пол, ваш фонд показал восемьдесят пять процентов доходности, произнёс Марк, оглядывая голые стены. Но ваши методы это же чистой воды казино, а не финансы.
Пол рассмеялся, запуская голограмму с данными.
Гарантии? Вы пришли не на банкет, а в лабораторию, сказал он, указывая на мерцающие графики. Вот ваши страховки двенадцать миллионов транзакций в секунду. Ваш страх и жадность наш алгоритм уже купил их пока вы завязывали галстук.
Мы слышали, ваш ИИ сливал наши акции, чтобы купить бразильский крипто-мусор, возмутился Томас. Это не инвестиции, а саботаж!
Пол встал, прищурив глаза. На экранах заплясали изображения угольных карьеров и нефтяных вышек.
Саботаж? спросил он. Ваши портфели двадцать лет пожирали это. Я просто заменил лопаты на нейросети.
Марк перебирал чётки с Лазурного берега.
Бог не простит игры с судьбами, произнёс он. Ваши алгоритмы они же могут ошибиться?
Пол включил запись, где голос Януса на ломаном французском предсказывал обвал швейцарского франка.
Ошибка это когда вы платите два процента комиссии за надёжность, сказал он, поворачиваясь к Марку. Вчера Янус обвалил ваш любимый фонд шампанского на десять процентов, чтобы мы купили акции австралийских дронов. Вы получили двадцать процентов прибыли за пять часов. Грешно? Тогда кайтесь в церкви прибыли!
Нам нужен контроль, настаивал Томас, сжимая договор. Хотя бы право вето на сделки!
Пол подошёл к окну.
Контроль? спросил он, доставая чип «красный выключатель», обёрнутый в этикетку от шато-марго. Нажмите, и ваш капитал превратится в пыль. Или пейте вино, пока мы делаем историю.
В комнате повисла тишина.
Томас медленно подписал договор. Его лицо напоминало выражение шахматиста, проигравшего компьютеру.
Дьявол носит Прада, пробормотал
взлетают без причины. Компания убыточна, но акции растут на триста процентов? Ха! Страх исчезает. Люди забывают слово «риск» и думают, что рынок это волшебный банкомат.
Пол задумался:
Но как это проверить? Вот сейчас все говорят про метавселенные и машинное обучение. Это же будущее!
Дед взял шахматную фигуру ферзя, символ власти и мудрости.
Будущее? Возможно. Но когда цены на будущее растут быстрее, чем технология развивается, это пузырь. Помнишь, как в прошлом году все покупали НФТ с картинками обезьян? Теперь их продают за гроши. Эйфория это когда рациональность заменяют мемы.
Пол наклонился к деду:
И что же делать? Сидеть и смотреть, как другие богатеют?
Дед встал, подошёл к окну, за которым бушевала осенняя непогода.
Нет. Надо слушать тишину. Когда все кричат «Покупай!», ищи того, кто шепчет «Продавай».
Он повернулся к внуку:
Вот тебе мой совет! Следи за объёмами! Если рынок растёт, но объёмы падают, это фейерверк перед темнотой. Читай не заголовки, а отчёты компаний. Нет прибыли? Беги. Когда таксист начнёт хвастаться портфелем продавай всё. Даже свои носки. Да-да! Свои носки!
Пол рассмеялся:
Но ты же сам когда-то рисковал!
Дед подмигнул:
Рисковать можно, но только если ты первым услышал музыку и первым покинул танцпол. Эйфория это лучший момент для этого. Запомни: настоящие деньги делают не те, кто танцует, а те, кто продаёт напитки уставшим.
Пол с дедом вышли в сад, где старая яблоня склонила ветви над скамейкой, усыпанной жёлтыми листьями. Пол щёлкал в телефоне, пока дед, в потёртом кардигане, аккуратно подвязывал куст роз. В воздухе пахло дымком из трубы и спелыми яблоками.
Дед, голос Пола прозвучал рассеянно, пальцы продолжали листать ленту, зачем ты каждый день ковыряешься в грядках? Купил бы робота-садовника.
Старик усмехнулся, вытирая лоб клетчатым платком. Его руки, покрытые землёй и шрамами от шипов, указали на розу с единственным бутоном.
Робот не объяснит, почему эта красавица зацветёт только в сентябре. А всё потому, что я обрезал её весной.
Пол наконец оторвался от экрана, вперив взгляд в растение.
То есть ты специально лишил её цветов?
Дед опустился на скамью, доставая из кармана два яблока. Одно с червоточиной, другое глянцевое, будто покрытое воском.
Выбирай.
Мальчик поморщился, тыкая в подпорченный плод.
Оно же уже испорчено.
Нож старца скользнул по кожице, обнажив сочную мякоть. Червяк, свернувшийся у сердцевины, упал на землю.
Ошибся. Гниль не всегда внутри. Он разрезал второе яблоко, и коричневая паутина разошлась от сердцевины.
Самоконтроль это умение резать не то, что выглядит плохим, а то, что гниёт втайне.
Пол взял нож, вертя его в пальцах. Лезвие блеснуло в луче заката.
Значит, если я хочу играть в футбол вместо уроков, нужно резать игру?
Дед подбросил шишку воробьям, наблюдая, как стайка слетается к добыче.
Резать нужно не желания, а импульсы. Он достал из кармана карманные часы на цепочке, потёр стекло о рукав. Мой отец торговал тюльпанами. Когда все скупали луковицы за бешеные деньги, он ровно в полдень запирал лавку и шёл кормить уток. Знаешь зачем?
Чтобы не свихнуться от жадности?
Чтобы проверить, кто хозяин: он или его кошелёк? Стрелки часов показывали двенадцать. Самодисциплина не сама цель. Это мост между «хочу» и «надо». Он кивнул на муравья, тащившего крошку хлеба по трещине в плитке. Видишь? Он несёт груз тяжелее себя. Не потому что должен. Потому что выбрал.