Она сжалась, притихла.
Расскажите, пожалуйста, подробно, как всё произошло.
Не было в её рассказе ничего неожиданного, никакой «ниточки». Всё знакомо, даже скучновато, Левая задвижка. Правая
А не наоборот?
Она не торопилась с ответом. Вспомнила это читалось на её лице. Странно, ведь её не в первый раз спрашивают.
Нет. Я сначала открыла левую. Правую после.
А вы не забыли? Знаете, бывает
Нет.
Кстати, если не ошибаюсь, вы говорили, что взрыв произошел очень скоро, как только вы открыли вентиль (это не очень «кстати», но ничего, сойдет).
Нет, она покачала головой. Я успела закрыть оба вентиля, подошла к столу, взяла журнал
И температуру успели заметить?
А как же! Всё было по инструкции: температура сперва снизилась, потом стала повышаться.
Не может быть! не удержался Валерий. (Вентили можно спутать. Но температура Если бы температура понизилась, взрыва не было бы. Значит, она говорит неправду.)
Вы успели сделать запись в журнале? (Он отлично знает, записи нет.)
Нет, я не успела
Ясно. Сошлется на взрыв.
Помешал взрыв?
Не совсем Она покраснела. Я как-то так задумалась. А потом это и я испугалась.
Валерий не смог скрыть улыбки. Сразу почувствовал зря, но было поздно.
Лицо у неё замкнулось. Будто кто-то задернул между ними тяжелую плотную штору. Попробуй раздвинь. Неужели один человек не может объяснить другому? Ведь ничего плохого он ей не желает. Даже больше: в сущности, он хочет ей помочь. Всё это так, а сумей убедить
Можно уйти? спросила она.
Да, пожалуйста. Он вздохнул с облегчением.
Она дошла до двери, взялась за ручку и остановилась. Кто знает, о чём она думала. Может быть, ей казалось, что именно сейчас решается её судьба. Ещё есть возможность вернуться и заставить этого человека поверить, что она не виновата. А может быть, ей просто было трудно переступить порог и остаться одной.
Валерий очутился в окружении книг. Они закрыли стены так плотно, что черные, желтые, синие корешки казались рисунком на обоях.
Эммануил Семенович Левин, хозяин поклонился. Эксперт. Прошу садиться.
Помолчали. Конечно, физиономистика наука темная, но эта небольшая, слишком верткая голова, хитрые, глубоко посаженные глаза и губы тонкие, длинные
Левин закурил, сказал быстро, в одну фразу:
Осмотр эксперта окончен, мнение составлено, перейдем к делу, чем обязан?
Пришел к вам за советом.
Ответ, кажется, смутил эксперта. Он поерзал в кресле, загасил папиросу, зажег другую. Может, он ожидал, что новый следователь будет нападать на его заключение, и приготовился к отпору?
Пожалуйста, сказал он наконец. С удовольствием А в чём, собственно, вопрос?
Валерий объяснил. Таирова упорно отрицает свою вину. В конце концов и у него появились сомнения. Он понимает, что это несерьезно, что сомнения дело сугубо личное. Именно потому он не пошел к прокурору, решил сначала посоветоваться с опытным человеком.
Опытный первый раз в глаза видит пробурчал Левин и улыбнулся. Неожиданно оказалось, что улыбка у него мягкая, а морщины у губ усталые и добрые.
Хозяин заметил взгляд Валерия. Он поправил галстук, нахмурился. Сказал сурово:
У нас нет оснований не верить Таировой, однако она может искренне заблуждаться. Вы же прекрасно знаете, какие выкрутасы проделывает иной раз память.
Может быть, какие-то другие причины?
Какие же? холодно спросил эксперт. Вы, товарищ Крымов, конечно, понимаете, что, прежде чем писать заключение, я вместе с заводскими инженерами облазил установку. Так что посторонние влияния исключаются. Могу вас заверить, что из числа известных причин ошибка, названная в заключение, единственно возможная.
А если там в установке произошло нечто науке неизвестное?
Ох, и спешите вы, молодые, с выводами! «Неизвестное науке» это же очень серьезно! Не надо, дорогой Валерий Петрович, бросаться такими словами
Хорошо, не буду, улыбнулся Валерий. Подскажите, что делать. Не верить?
Нет, этого я вам никогда не скажу. Обязательно надо верить. Теперь
о деле. Если вопрос стоит категорически: не верить человеку или сомневаться Эммануил Семенович сделал паузу и вдруг закончил весело: Я, например, предпочитаю сомневаться.
В науке? быстро спросил Валерий.
Левин рассмеялся.
Вы меня на слове не ловите. Скажем точнее, а заодно и осторожнее: в полноте сведений, которыми наука располагает в данной области и на данном этапе своего развития. Вам ясно?
Ясно, серьезно сказал Валерий.
Итак, предположим, неизвестное икс. Где его искать: в установке, в химизме реакции? Не думаю, тут всё исследовано. Остается сырьё, нефть. Конечно, глубокая переработка нефти насчитывает десятки лет. За это время испытывалось сырье из тысяч скважин. Но скважины уходят всё глубже, и нет гарантии, что мы не столкнемся с новым явлением в случае номер «икс».
Понимаю.
Боюсь, что не вполне. Вероятность появления «икса» ничтожно мала. Работа предстоит огромная, а шансы на успех близки к нулю. Впрочем, в науке это обычно, дорогой товарищ Крымов.
Меня интересует не наука, а справедливость. Валерий покраснел: слишком громкое слово. Он поправился: Я хочу знать правду.