Вот, Босфор. Два этих слова покатились на круглых штурманских «о».
На столике, вот здесь, расположите-ка. Будете отмечать на карте точки поворотов. Ясно?
Ясно. Только, Константин Алексеич, лоцман по-английски, что ли, говорить будет? Команды рулевому на каком языке?
Говорят, по-русски. Если по-английски, я переведу. А вы, my dear, напрасно английский запустили, два года как из мореходки и уже ни-ни!
Так я ж все в каботажке
Ладно. Определите место. Румели рядом. И пусть впередсмотрящий поднимет флаг о вызове лоцмана, добавил Костя, глядя, как третий штурман неловко переступил комингс рулевой рубки.
Вот тюлень, да? засмеялся Дуленко.
Костя нахмурился: в общем-то, это было справедливо, и сам он о том же подумал, но какое дело было вахтенному рулевому до того, как вахтенный штурман переступает комингс рубки? И Костя, не оборачиваясь, холодно сказал:
Ваше дело, Дуленко, руль, компас и курс. Остальное, до смены, вас не касается. Сколько на румбе? Держите точнее.
Это тоже было справедливо, потому что Дуленко на руле сам не свой был поболтать.
Дуленко обиженно уткнулся в компас, а Костя положил голые по локоть руки на кромку открытого смотрового окна.
Волноваться ему нельзя, он должен быть сжатым и спокойным, как пружина, как его бывший капитан Афанасий Афанасьевич Лукашкин, который поучал: «Ты будь сжат все время, как пружина, не дребезжи, а защелку в руке. Может, всю жизнь сжатым проплаваешь, а будет какая смертельная крайность в нужном направлении и развернешься. Понял? Капитан, который защелку в руке не держит, не капитан».
Костя вздохнул почти вслух: все вроде бы в норме, а вот защелку в руке держать еще не научился.
Оба якоря к отдаче готовы, доложил с бака боцман.
Хорошо, Костя снова сдвинул на затылок фуражку, снова глянул в бинокль.
«Карск» втянулся в Босфор. Впереди уже виднелись бисеринки бонового заграждения. С юга к бонам подходило большое судно. На его мачте бились два флажка: турецкий и красно-белый, лоцманский.
Костя вспомнил, как в «Ланжероне» Валька Гладышев доказывал, что Босфор ерунда, что единственное сложное место это боны и что турки поставили эти боны с единственной целью навязывать лоцманов и получать за это валюту.
Костя глянул на часы. «Карск» подойдет к лоцманской станции точно в оговоренное по радио время. Можно было даже погордиться такой точностью.
Большое судно, подходившее к бонам, вырастало на глазах. Рефракция, искажавшая и поднимавшая его синеватый корпус, вдруг прекратилась, и была видна уже белая пена, вскипавшая у форштевня. Судно развернулось вправо для прохода бонов, и на его трубе сверкнула красная марка.
«Танкер. Наш. Ого! Для такой посудины скорость в узкости зело приличная. И кэп, и лоцман, видно, те еще ребята!» подумал Костя и застопорил ход. Дизеля смолкли, и только позванивала о корпус плотная босфорская вода.
«Иоганн Кеплер», в бинокль прочитал название Костя, итальянской постройки. Ученый такой был, знаете?
Третий штурман и Дуленко согласно кивнули, но глаза опустили долу.
Лоцманский бот черным пятнышком прилепился у серо-голубоватого борта встречного танкера.
Костя подошел глянуть на карту Босфора, чтобы она окончательно осталась в памяти: не бегать же за справками при лоцмане. Скажет: два часа пути заранее изучить не смог.
Изломанный,
испещренный черными крапинками надписей белый Босфор, лежащий в коричневых берегах, вдруг напомнил Косте ствол полярной березы. С чего бы? «По березам соскучился и на картах мерещатся. Или просто воображение замолотило. Волнуешься перед первым лоцманом, кэптен Баянов?»
Ну, что-то уж слишком он волынится, сказал Александр Андреевич.
Перекусывают с капитаном, морской закон
По правде, Косте не очень хотелось, чтобы лоцман наелся на «Кеплере»: почему бы тому не отобедать на «Карске»? Наверняка капитан «Кеплера» уже устал от обедов с лоцманами, а на «Карске» еще с утра приготовлен и стоит в холодильнике в салоне капитана добротный закус и еще кое-что.
Наконец лоцманский бот отвалил от «Кеплера» и направился к лежащему в дрейфе «Карску».
Встретьте лоцмана, Александр Андреич, чтоб штормтрап и полутрапик в порядке были
Косте не хотелось смотреть на приближающийся лоцманский бот. Он с безразличным видом проследил, как на «Кеплере» спустили лоцманский флаг, как его огромная дымовая труба вдруг пыхнула синеватыми клубами, заволакивая алый флаг на гафеле, как плеснуло за кормой и танкер, медленно набирая ход, двинулся в Черное море. Только после этого Костя глянул вниз. Бот уже подошел к штормтрапу, и лоцман, в коричневом костюмчике и без фуражки, ловко лез вверх.
Через минуту он появился в рулевой рубке, сунул Косте маленькую сухую руку и сказал:
Full speed ahead, кэптен. Полный вперед. Повернувшись к рулевому, добавил: Так держать!
Костя забыл приготовленные по английским правилам вежливости учтивые фразы, утвердительно кивнул рулевому и передвинул ручку машинного телеграфа на «малый вперед».
Лоцман надел темные очки, цвикнул зубами, вытащил из кармана сложный наборчик-зубочистку: