Шрифт
Фон
«Я видел хохоты зеркал»*
Я видел хохоты зеркал,
Я слышу крик земного шара.
Веселитесь, еще наш город
Не одел шляпы песков
И на нем не шумят
Ветками высокие
Задумчивые сосны.
Когда будете землей
И колос качнется над вами,
Будут веселиться другие.
Ноги ваши еще работают!
Руки еще косят!
Торопитесь!
Вы еще не плаваете
В песчаном кургане
Над городом,
Как бесконечные зерна белого моря.
«Утраты, утраты, утраты»*
Утраты, утраты, утраты
До утра, до утра, всю ночь.
День темен и томит,
А ночь ярка своим пожаром.
И я ресниц твоих наймит,
Я обнимал созвездье даром,
Я пролетал ветров ударом.
«Тайной вечери глаз»*
Тайной вечери глаз
Знает много Нева.
Здесь Спасителей кровь
Причастилась вчера
С телом севера в черном булыжнике.
На ней пеплом любовь
И рабочих и умного книжника.
Тайной вечери глаз
Знает много Нева
У чугунных коней,
У суровых камней
Дворца Строганова.
Из засохших морей
Берега у реки.
И к могилам царей
Ведут нить пауки.
Лишь зажжется трояк
На вечерних мостах,
Льется красным струя.
Поцелуй на устах.
«Как стадо овец мирно дремлет»*
Как стадо овец мирно дремлет,
Так мирно дремлют в коробке
Боги былые огня спички, божественным горды огнем.
Капля сухая желтой головки на ветке,
Это же праотцев ужас
Дикий пламени бог, скорбный очами,
В буре красных волос.
Молния пала на хату отцов с соломенной крышей.
Дуб раскололся, дымится.
Жены и дети, и старцы, невесты черноволосые
Их развевалися волосы,
Все убегают в леса, крича, оборачиваясь, рукой подымая до неба,
На острые зубы зверя лесного, гадов шипящих укус,
Как обед для летучего гнуса.
Дико пещеры пылают:
Золото здесь, зелень и синь горят языками.
Багровый, с зеленью злою
Взбешенных глаз в красных ресницах,
Бог пламени, жениной палкой побитый,
Машет дубиной корявой, гнев на селе срывает.
Соседи бросились грабить село из пещер.
Копья и нож, крики войны!
Клич «С нами бог!»
И каждый ворует у бога
Дубину и длинные красные волосы.
«Бог не с нами!» плачут в лесу
Деревни пылавшей жильцы.
Как волк, дико выл прадед,
Видя, как пеплом
Становится хижина.
Только угли горят и шипят.
Ничего уже больше, горка золы.
Смотрят глазами волков
Из тьмы. Плачь, жена!
Нет уже хижины милой
Со шкурами, удочками, копьями
И мясом оленей, прекрасным на вкус.
В горы бежит он проворно, спасаясь.
А сыны «Мы с нами!»
Запели, воинственные,
И сделали спички,
Как будто и глупые
И будто божественные,
Молнию так покорив,
Заперев в узком пространстве.
«Мы с нами!» запели сурово они,
Точно перед смертью,
«Ведайте, знайте, мы с нами!»
Сделали спички
Стадо ручное богов,
Огня божество победив.
Это победа великая и грозная.
К печке, к работе
Молнию с неба свели.
Небо грозовое, полное туч,
Первая коробка для спичек,
Грозных для мира.
Овцы огня в руне золотом
Мирно лежат в коробке.
А раньше пещерным львом
Рвали и грызли людей,
Гривой трясли золотой.
А я же, алчный к победам,
Буду делать сурово
Спички судьбы,
Безопасные спички судьбы!
Буду судьбу зажигать,
Разум в судьбу обмакнув.
Мы с нами, спички судьбы,
Спички из рока, спички судьбы.
Кто мне товарищ?
Буду судьбу зажигать,
Сколько мне надо
Для жизни и смерти.
Первая коробка
Спичек судьбы
Вот она! Вот она!
1921
«Жиронды враг»
Жиронды враг,
Жорж-Жак Дантон.
Три Жэ. Два Эн.
Безумец.
Современник Пугачева, тучный и опухший,
Весь в перстнях из причесанных волос.
Широкой груди мякоть
Он из рубашки показал,
Чтобы умели люди плакать
И царедворец задрожал.
С бровями яростной падучей,
Гроба плотник ложится в него,
С устами клеветы,
Клевал ты
Душа заряда в низложении царя,
Когда могилу рыли для другого
И падали в нее.
«Рим, неси на челе, зверь священный»*
Рим, неси на челе, зверь священный,
Родимое пятно многих отцов числами узора
Свое 666.
Ты извлек из длинной жизни,
Долгого чета дней
Корень площади
И царственно подал лапой
Человечеству
Число 666. Зверь непостижимый.
А три да три в степени три да три
Шесть в степени шесть
Делит паденья царей ч России и Франции,
Изнеженных царей упадка.
Так, озаренный величием рока
И величья своего двукратным заревом
Святого падения, пылая смолою нравов,
Рим извлекал корень площади
Из своего бытия.
25 марта 1921 года
«Слова пороли королей»*
Слова пороли королей,
Былого мир детей плевательница,
Над ней безглавый Водолей,
А голова толпы приятельница.
«Очи Перуна»*
«Очи Перуна»
Я продырявил в рогоже столетий.
Вылез. Увидел. Звезды кругом.
Правительства все побежали бегом
С хурдою-мурдою в руках.
«Исчезающие! взгляните на себя!..»*
Исчезающие! взгляните на себя!
Лорды! вы любите, кончив Оксфорд,
Охоту на дочеловечьих леса царей.
Приходите в чащу, как каменный гость
И, когда лев кровью харкает,
Вы бросаетесь толпой скорей и скорей!
Смотреть, как умирает лев.
А вы участвовали в Гайд-парке,
Другом Оксфорда,
В волнующей охоте на молодых королев?
«Этот строгий угол груди в замке синего сукна»*
Этот строгий угол груди в замке синего сукна
Был загаром зноя смугол, это помнила она.
Вспомни пристань, белый город, рядом дремлющие тополи.
На скамейке вы сидели. Что ж, спросил ты, мы потопали?
И вода на смену зноя в кольца струй оденет тело
И завяжет узел волн у истока смуглых ног.
1921
«Юноша»*
Юноша,
Тебя родила дочь России
И дочь священника с смиренными глазами,
Любившая цыгана.
Ты на морском сидел
И палкою чертил узор
В песке морском,
Порой бросаясь с диким криком
И посохом подъятым
На черные стада довольных змей
Но день пробил
213 и 132 вместе, а это будет 8361,
Свой общий вес кидая на чашу времени
Счет равенства, число и тень его в обратном течении.
На чашку дня рождения упав, он пробил,
День урочный,
Подобный богу, отраженному в реке,
Когда с бессмертным юношей сидят вдвоем его речной двойник,
Где дева в тринадцатый сан
И тринадцать в второй сан возведены.
И ты моряк замыслов свободу вернуть морям
Ты повернул суда, на остров власти белые ссадил,
Вернул их семьям и перинам.
И, обманув лучистые глаза двух башен,
И молоко чугунных гор, для жажды сотен паровозов,
Из вымени холмов дымной коровы Биби эйбата
Птенцам изголодавшихся железных дрог
Ты в Красноводск привез,
И море красное сложил к подножью Красноводска,
Кровью не запятнав,
В клюве ласкового заговора.
Так баба-птица носит рыбу.
Другие в этот день великий
Творят обряды звезд, любовные обряды
С своей земной невестой.
Тебе же подвиг дан, и небесная невеста
Явилася с глазами Девушки Морской.
И лебеди с широким красным клювом
красным журавлем,
Полетом управлявшим, встречая солнце,
Как будто алым знаменем махали, казалось победителю.
Шрифт
Фон