Тогда почему ты подвел коллектив? недоумевают замы и помы.
Исполнитель усмехается:
Надо было бы всем нам работать.
И начальник, и замы, и помы остолбеневают от неслыханной дерзости.
Да ты еще, помимо всего прочего, не любишь критики и самокритики?! восклицают они, возвратясь в нормальное, руководящее состояние. Самокритикуйся!
Лучше вернусь на производство, говорит Исполнитель. Расступитесь
Пока замы и помы расспрашивали
прохожих, где находится так называемое производство, Исполнитель успевает дойти до проходной завода.
Вернитесь, пожалуйста, ласково просят его запыхавшиеся замы и помы. На первый раз ограничимся строгим выговором с предупреждением сами понимаете, должен кто-то ответить за срыв обязательства. Но это так, для формы: через полгодика взыскание снимем
Убедительно доказывали, что конторе никак нельзя без Исполнителя.
Взывали к совести, что надо по-государственному подходить к делу
Исполнитель вежливо выслушал, рассмеялся и пошел на свое рабочее место, к станку, помахав рукой на прощание.
Доплелись замы и помы до начальника, растерянно докладывают:
Несознательным оказался! Что делать-то будем без Исполнителя?..
КАК СОЧИНЯТЬ
ДЕТЕКТИВЫ О РАЗВЕДЧИКАХ
Памфлет-пародия
Леонид Карпович, урожденный Антонов, без определенных жизненных интересов, обезденежел. Не то чтобы на четвертинку, на кружку пива не хватало. А душа отчаянно требовала: «Хоть что-нибудь!..»
Она и подсказала попытать счастья у пивного ларька.
Со страдальческим взглядом Леонид Карпович медленно прошелся вдоль очереди страждавших, нетерпеливо выкрикивавших: «Быстрей! Не задерживай! Всем хочется!..»
Увы! Ни одной знакомой личности!..
Подбегая, запыхавшись, к третьему ларьку, Леонид Карпович издал радостный возглас увидел приятеля, урожденного Плеваки-на. Явно навеселе, Плевакин отходил от прилавка, и как раз в его сторону, и так аппетитно слизывал с верхней губы остатки пивной пены, что Леонид Карпович почувствовал себя наинесчастнейшим человеком во всей вселенной.
Не встречались они лет десять, и просить добавить семнадцать копеек с налету было неудобно.
Леонид Карпович бессильно прильнул к груди приятеля и, жадно вдыхая исходящий от него пивной аромат, начал издалека тоскливо поведал, что перебрал немало профессий, и все напрасно. Такой, чтобы всегда хватало хотя бы на кружку пива, тонко намекнул он, не нашел.
Не там искал, снисходительно заметил Плевакин. Поедем. Открою тайну по старой дружбе. Для скорости перехватим такси.
Плевакин вытащил из пухлого бумажника пятерку, взмахнул ею трижды над иностранной шляпой, и, как в сказке, к ним услужливо подкатил совершенно вежливый таксист.
Еще больше поразился Леонид Карпович, когда Плевакин, отперев дверь квартиры, вполголоса горделиво сообщил:
Здесь, в этой собственной кооперативной квартире Дома писателей, обитает кто бы ты думал? всесоюзно известный литератор-приключенец Роберт Неуловимый. Читал, конечно?
Одну книжку прочел, «Летучий голландец» прозывается, также вполголоса ответил Леонид Карпович и, опасаясь, как бы его не услышал автор многочисленных детективно-приключенческих творений, шепотом добавил: Откровенно говоря, ремесленничество, но занимательно. Умеет, стервец, отвлечь от всего жизненно важного.
Спасибо за откровенность, низко поклонился Плевакин. Самый удобный момент представиться: Роберт Неуловимый собственной персоной приветствует тебя, старого друга, в своей творческой мастерской.
Изв Изв растерялся и еще больше испугался Леонид Карпович.
Ничего, не впервые Пусть, Леонид, мы ремесленники, но тиражам наших детективно-приключенческих книг позавидует сам Лев Толстой, не говоря уже о всех прочих. Мой «Летучий голландец», например, переиздавался тринадцать раз, не считая изданий в других соцстранах. Тираж перевалил за миллион! Каково, а? Мы, литераторы-приключенцы, самые читаемые. Значит, самые любимые, значит, самые нужные. А почему? Да потому, что в наш век трезвого реализма именно мы воспеваем романтику подвига, мужества, героизма. Эту приключенческую романтику мы и кладем на алтарь воспитания молодого поколения, основной массы наших читателей. И ты будешь.
Воспитываться?
Воспитывать.
Я?! изумился Леонид Карпович.
Да, ты, спокойно подтвердил Роберт Неуловимый, достав из книжного шкафа бутылку египетского коньяка. Если, конечно, хочешь пожить по-человечески. Открой» тонизирующее, а я принесу приложение. Холостячу сейчас жена отдыхает в Доме творчества писателей.
«Приложение» подтверждало, что Роберт Неуловимый действительно преуспевает: красная рыбка, такого же цвета икорка, крабы
Отлично живешь! восторженно сказал Леонид Карпович, торопливо наливая в рюмки коньяк.
Нашел золотую профессию, самодовольно улыбнулся Плевакин-Неуловимый. Да будет она и твоей. За нового литератора-приключенца, автора умокружительных детективных произведений Леонида Антонова! провозгласил он тост. Хотя стоп! Поставь рюмку обратно. С таким прозаическим именем карьеры не сделаешь. Само имя автора детективно-приключенческих произведений, Леонид, должно привлекать читателя романтической экзотикой. Взять хотя бы меня. Касьян Плевакин разве это звучит? Не звучит! Иное дело Роберт Неуловимый! Окрестим и тебя, ну хотя бы Кристианом Агатовым. В честь Агаты Кристи. Попробуй сказать, что не читал такую! Райское яблоко детектива!