Правильно, согласилась я и попыталась догадаться: Вам не понравилось слово «материя»? Первые три буквы?
Буквы нормальные, сказал он раздраженно. «Шьется» вот от чего мороз по коже! Опять возникает тот же вопрос: кто и с кем? Стыд и позор! А костюм «пошивается» вот как надо говорить и культурненько и общепринято.
Я про себя согласилась с грустью: действительно, многие так говорят
Еще вы позволили себе выразиться Он приблизил свои губы к моему уху: «яйца», когда даже самая темная домохозяйка давно уже говорит: «Яички». Я уж и не останавливаю внимания на том, что вы дважды сказали «я ем» вместо культурненького «я кушаю». Но самое невыносимое было, когда вы сделали со сцены в полном смысле разлагающее признание.
Ххххосподи! прошептала я.
Вы сказали: «Я по утрам гуляю».
Это правда, по утрам, пролепетала я.
Не в этом дело, холодно произнес он. Пора бы вам знать, что давно и окончательно скомпрометировавшее себя слово «гулять» заменено словом «встречаться». Морально возвышенный человек не позволит себе сказать: «Я с ней гулял», он скажет культурненько: «Я с ней встречался».
Тут я вспомнила недавно полученное
письмо. Девушка писала: «Я целый год встречалась с ним, а теперь у меня ребенок, фактический же отец не желает его признавать». Я еще тогда подумала: как странно, встречались люди где-то на улице здрасте-прощайте, и вдруг ребенок!..
Я уж не говорю, продолжал он тем временем, как вы после выступления объясняли подошедшим к вам женщинам: «Для того, чтобы платье красиво сидело, нужно иметь хорошо пригнанное белье и» даже язык не поворачивается!..
Бюстгальтер! радостно подсказала я в надежде смягчить его суровость.
Его перекосило, будто он подавился рыбьей костью.
Ну ладно, ладно! взмолилась я. Обещаю, что прежде, чем употребить какое-нибудь слово
Он прервал меня:
«Употреблять» тоже грубый глагол. Гораздо культурнее сказать «использовывать». Думать надо! И вообще теперь я за вами буду следить!
С того дня я чувствую себя в какой-то мере подследственной. И в присутствии моего доброжелателя стараюсь выражаться «культурненько»
НЕ УЙТИ!
Все на свете можно выбрать по своему вкусу: профессию, жену, мужа, место жительства. Не выбирают только родителей. Они достаются детям такими, какие они есть, хорошими или плохими.
Сын героя гордится своим отцом. Сын вора не виноват, что отец вор. Не зря маленьких детей называют невинными младенцами.
Народный судья города Карабанска говорит:
Валентина Кулявцева оказалась очень плохой матерью. Могу даже назвать ее попросту бесчестной. Она не только бросила трех малолетних дочек, она обманула суд.
Бывшие соседи Кулявцевой охарактеризовали ев еще проще: коротко и непечатно.
Я приехала в Карабанск по заданию редакции, чтобы увидеть эту женщину, бросившую своих детей, чтобы написать о ней на страницах журнала. Но Кулявцевой и след простыл. Осталась лишь фотография, с которой в упор глядит на нас молодая видная женщина, И остались Дети, в судьбе которых приняла горячее участие депутат горсовета Анфиса Ивановна Голякова. Но обо всем по порядку.
Шесть лет назад Валентина Алексеевна Кулявцева появилась в Карабанске и поселилась у домовладельца Смирнова (дабы никто не подумал, что инвалид Смирнов владеет роскошным особняком, вернее назвать его избенковладельцем).
Они стали жить вместе, как муж и жена, и у них родились три дочери. Однако тихая семейная жизнь так же, как и работа на Карабанской текстильной фабрике, никак не прельщала Валентину Кулявцеву. Здоровенная двадцативосьмилетняя женщина, она занялась куплей и перепродажей коров, торговлей молоком на рынке, а в свободное от бойкой спекуляции время развлекалась попойками в развеселой компании. Иногда на глазах у перепуганных девочек дралась со своим мужем.
Это все было, подтверждают соседи. И зачем только она рожала детей? Для забавы или по ошибке? Она так и говорила: осточертела мне вся эта волынка!
Когда «волынка» (семейная жизнь) окончательно осточертела Валентине Кулявцевой, она стала пропадать по целым дням, запирая девочек в нетопленной комнате. Оставит им плошку молока, кусок хлеба и сбежит. Старшей, Лене, пять лет, Вере около четырех, Тане два года.
О заброшенных девочках стало известно в горсовете. Двух младших, Веру и Таню, истощенных, грязных, привезли в больницу под защиту главного врача и депутата Анфисы Ивановны Голяковой. А пятилетнюю Леночку мамаша временно попридержала, чтобы козырнуть ею на суде. Не все же спекулировать на коровах, можно попробовать спекульнуть и на собственной дочери.
Кулявцева подала в суд, требуя раздела имущества, накопленного вместе со своим мужем. Вопрос о разводе не поднимался, потому что они не были зарегистрированы.
В народном суде бывшие «супруги» перечисляли все этапы совместно пройденного жизненного пути и определяли их ценность и значение: покупка дивана 50 рублей; эмалированное ведро 4 рубля; поросенок 200 рублей; оборудование чулана 10 рублей дранка на крышу 7 рублей; приобретение коровы, зеркала, тюлевых занавесок и т. д.
Детей истица и ответчик друг у друга не отнимали. Девочки не имели номинальной стоимости, как, скажем поросенок. Кулявцева требовала диван, зеркало, занавески, корову, поскольку не могла увезти с собой дранку с крыши и чулан Смирнов обеими руками держался за корову и не отдавал ее.