- Я сейчас сформировал группу конструкторов, и мы занимаемся проектированием линейки реакторов по типу ИВГ, рассчитанных на различные расходы рабочего тела и тягу двигателя, - доложил Лейпунский. - Соответственно, в КБХМ идёт работа над сопловыми насадками для двигателей этой линейки. Все наработки и промежуточные результаты, полученные коллективом Виталия Михайловича, сразу же учитываются в разработке. К тому времени, как испытания первого ядерного двигателя будут завершены, у нас будет готова документация на несколько двигателей различной мощности.
- Хорошо... И сколько времени могут занять испытания?
- Учитывая, что раньше мы ничего подобного не делали, и испытывать надо всесторонне, на разных режимах... - Лейпунский задумался. - Я бы пока, предварительно, рассчитывал лет на пять. Если не вылезет каких-либо неожиданных проблем.
- Так, принято... - Никита Сергеевич сделал себе пометочку в блокноте. - Хорошо, Александр Ильич, продолжайте работать.
Он повернулся к Бондарюку:
- Михаил Макарович, а вы, помнится, делали космические реакторы для АМС, если правильно припоминаю - для питания ионных и прочих электромагнитных двигателей. Как у вас с ними дела?
- Мы сейчас заканчиваем отработку небольшого газоохлаждаемого реактора тепловой мощностью в 40 киловатт, - доложил Бондарюк. - На нём будет стоять турбогенератор в кардановом
подвесе. На испытаниях мы получили электрическую мощность 12 киловатт.
На октябрь этого года товарищ Королёв планирует запуск АМС к Марсу. Мы уже с прошлого года плотно работаем с ОКБ-301 по отработке конструкции станции. О ней вам надо подробнее с разработчиками беседовать. Могу только сказать, что свою часть работы мы успеваем сделать по графику. Вот с системой охлаждения могут быть сложности, уж очень большие радиаторы приходится делать для сброса такой мощности.
Имея опыт разработки этого реактора, мы начали работу над реактором для радиолокационного спутника УС-А, который разрабатывает товарищ Челомей. Напрямую этот реактор на УС-А поставить, скорее всего, не получится, но теперь мы уже многому научились в этой области, поэтому разработка пойдёт быстрее.
Ещё мы работаем над более мощным реактором ТЭМ, на 3,8 Мегаватта, с капельным охлаждением, но там пока ещё предстоит много доводки, не столько по части реактора, сколько по системе охлаждения и турбогенератору. Сам реактор работает устойчиво, но совместные испытания системы генерации и охлаждения выявили ряд недостатков. Сейчас мы вместе с ОКБ-301 занимаемся их исправлением.
Хрущёв внимательно слушал, делая пометки в блокноте. По основным темам у него сложилось представление о положении на текущий момент. Он обсудил с учёными-ядерщиками ещё несколько частных вопросов, после чего поблагодарил их:
- Спасибо, товарищи, теперь ситуация с атомной энергетикой понятна. Анатолий Петрович, Ефим Палыч, сейчас подъедут военные, и разработчики спецбоеприпасов. Мы с ними ещё кое-какие вопросы обсудим, а товарищей, занимающихся реакторами, я ещё раз благодарю, и более не смею задерживать.
После небольшого перерыва совещание возобновилось уже в другом составе. Приехали конструкторы атомных зарядов - академики Яков Борисович Зельдович, Юлий Борисович Харитон, Кирилл Иванович Щёлкин; и военные министры - Гречко и Кузнецов, а также председатель Военно-промышленной комиссии Устинов, другие руководители предприятий отрасли.
Вначале министр обороны отчитался о количестве принятых на снабжение ядерных и термоядерных боеприпасов. Первый секретарь сравнивал цифры с теми, что для него подобрал Александров в Информационно-аналитическом центре. Получалось заметное опережение по цифрам, если сравнивать с 'той' историей, хотя до паритета было далеко, да и самой задачи достижения паритета уже не ставилось.
- Что-то много вы боеприпасов настрогали, - заметил Хрущёв.
- Так это результат работы челябинского реактора РУНА-Т, и автоматической линии по сборке ядерных инициаторов на комбинате 'Маяк' (АИ, см. гл. 04-09), - ответил Славский. - Реактор-ускоритель, как оказалось, достаточно эффективно нарабатывает оружейный плутоний.
Он передал Первому секретарю график с двумя кривыми - красной и синей. Красная линия начиналась с 1959 года, поднимаясь над синей.
- Красная линия - общее количество зарядов, - пояснил Славский. - Синяя - заряды, произведённые из плутония, наработанного в реакторах-размножителях.
- Вон оно как... - Никита Сергеевич внимательно разглядывал график. - А заряды с ураном-233 уже делаете?
- Делаем, но пока немного, и в основном - для испытательных взрывов, - ответил академик Щёлкин. - С ними ещё есть отдельные технические вопросы, требующие решения. В частности, ищем наилучшее расположение отражателей нейтронов, чтобы уменьшить критическую массу. Вообще, ядерный заряд - это такая обманчиво простая штука, которая по описанию кажется несложной, пока не начнёшь заниматься увеличением его эффективности или оптимизацией размеров.
- Ну, это практически к любому техническому устройству относится, - заметил Зельдович. - Ещё один, технический момент, заключается в том, что большинство спецзарядов, кроме снарядов для артиллерии, у нас сейчас термоядерные, пусть даже и небольшой мощности.