Да вот этих, медсестра кивнула на телевизор и, наконец, отправила конфету в рот. Битый час лаются, а чего лаются, непонятно. Вот от этой, которая в розовом, ушёл вон тот, который в подтяжках, к той, что в шляпе. А та, от которой ушёл, отсудила у него мильон, прикинь! Целый мильон! И теперь жалобится, что тот, который в подтяжках, ей жизнь порушил и молодость сгубил. А чё жалобиться-то? У тебя же мильон есть! Любой мужик теперь твой и тьфу на эти подтяжки.
Может, она любви хочет? рассеянно отозвалась Ленка, не очень разобравшаяся в подтяжках и шляпах.
Да и вообще медсестру она слушала невнимательно, а происходящее в телевизоре Лену совершенно не интересовало, она больше к кабинету прислушивалась. Кажется, Эльза Анатольевна опять с кем-то ругалась по телефону. Вот уже три дня с её приступа прошло, а хозяйка всё названивала то одному, то другому, пыталась узнать, как связаться с певицей Степашкой. Все нервы себе измотала, бедная, даже осунулась и чувствовала себя нехорошо, но дела не бросала. И Макс, как назло, куда-то пропал, нет бы ему мать успокоить и к порядку призвать.
Так кто ж её не полюбит-то с мильоном? изумилась Махрутка, шумно прихлёбывая чай. Вот если б у меня стока деньжищ было, то я б мигом кого надо в ЗАГС затащила.
А кого надо?
Там бы разобралась. Думаешь, чего я до сих пор мужа себе не сыскала? Да потому что голь перекатная. А те, кто страшную да нищую хотят взять, мне и даром не нужны. Не-ет, шутишь, что ль? Мне вот такого, как наш Макс, подавай, чтоб красивый, солидный, в костюме. Только богатые денежки любят ещё больше бедных.
Ну так разбогатей, посоветовала Ленка, пытаясь представить пару МахруткаМакс.
Выходило не очень. Нет, пара-то наверняка получилась бы колоритной, но вот представляться она никак не желала.
Легко сказать, мол, разбогатей, кобылой фыркнула в чашку сиделка. А как? Ну вот считай. Образование у меня медсестренское, ладно. Курсы физиомассажа закончила, тоже в плюс. Силой бог не обидел что стариков, что мужиков лежачих ворочаю, только в путь. Плотют, она так и сказала, «плотют», мне по самой высокой расценке. Но ведь больше, чем за одним не походишь.
И тут платят по самой высокой расценке?
Да не, Эльза ж не лежачая. Какая тут работа? Витаминчик уколоть, да давление померить. За это много не дадут.
Тогда чего ж ты тут?.. «Чаи гоняешь» Ленка проглотить сумела.
Так о чём и толкую! Махрутка постучала себя крепким коротким пальцем по лбу. Всё едино сиделкой на хорошего мужа не заработаешь, так чего ломаться? Мне надо так, чтоб всё разом. И побыстрей бы. А то все уж девки замужние, одна я, как дура. Медсестра тяжело вздохнула и вдруг затянула могучим шаляпинским басом: Даже если вам немного за тридцать,
есть надежда выйти замуж за принца Правда, выходило у неё почему-то на манер похоронного марша. А чего наша барыня какой день кому-то названивает, не знаешь?
Ленка пожала плечами. Рассказывать Махрутке про певицу Степашку и парюру загадочное всё-таки слово «парюра» она, конечно, не собиралась. Да Лена даже Светланке ни словечком не обмолвилась. Правда, про Виталика тоже. Впрочем, о чем говорить-то, самой непонятно, как у них теперь, любимый трубку уже третий день не брал. К немалому ленкиному облегчению, между прочим. Она, может, и не против пострадать, что вот так криво у неё с любовью вышло, но ведь не страдалось, хоть плач! Хотя, как раз плакать и не получалось, наоборот, ей отчего-то даже весело было.
Ладно, медсестра выгребла из вазочки последнюю конфету, хорошо, Ленка догадалась не все выложить, половину припасла, у вас тут неплохо, но я домой. Скоро «Страсти по Изабель» начнутся. Вот у них всё красиво и богато.
И? ничего не поняла Лена, занятая собственными мыслями.
А у меня дома телевизор побольше, отмахнулась Махрутка и пошла, не утрудив себя прощанием.
Правда, она и не здоровалась никогда.
Ленка помыла чашку, оставленную сиделкой, протёрла стол, не без удовольствия оглядела сияющую чистотой кухню, хоть сейчас рекламу снимай, и стянула перчатки. Ей бы тоже стоило домой собираться, дядюшка-то про вторую работу племянницы ничего до сих пор не знал, а узнал, вряд ли бы одобрил. Вот и приходилось врать про внезапно уволившуюся продавщицу из осеннего отдела, да про ночные ревизии. Один раз, когда всё с Элизой, драгоценностями и Виталькой случилось, дядя поверил, пусть и ворчал долго, а во второй раз может и не прокатить.
Вы уже уходите? спросила Элиза Анатольевна из кабинета, как будто подслушав ленкины мысли. А задержаться не могли бы? Я как раз хотела попросить.
Конечно! отозвалась Лена с готовностью новобранца, которого сам генерал приказом осчастливил. Что нужно сделать?
Да фактически ничего. Хозяйка сунула дужки очков в зубы. Выглядела она на самом деле неважно, даже постарела вроде бы. Дело в том, что у меня скоро день рождения. Даже не юбилей, но Макс решил закатить грандиозную пьянку. Утешает, понимаешь, старуху.
Ну что вы, Элиза Анатольевна
Ладно вам, махнула рукой хозяйка. Я ж не против. Грешна, люблю всё такое и эдакое. Коли блистать красотой уже не суждено, так хоть удостоверюсь, что и другим это не грозит. У меня хоть мозги не прокисли, а у некоторых, которые к тому же гораздо моложе, уже полный маразм. Что, заметьте, не помешает им явиться на банкет. А мне, конечно, не помешает похихихать в кулачок и порадоваться собственной удаче, я-то, слава богу, в здравом уме и почти твёрдой памяти. Только вот опять запамятовала, куда кошелёк сунула. Элиза лукаво смутилась, мол: «Ах, какая же я рассеянная! Ну да простим мне это», Так вот, подхожу к сути. Запомните, Лена, вам это пригодится лет через шестьдесят: ничто так не красит женщину, как молодая, привлекательная компаньонка. До этого ещё умницы англичане додумались. Короче говоря, вы будете меня сопровождать. Отказ не принимается. О платье не беспокойтесь, сейчас как раз придёт портниха, обшивавшая меня ещё в те времена, когда фамилии Скиапарелли и Лагерфельда принимали за особо изысканные ругательства. Итак, ваш ответ?