Соучастника из меня делаете? поинтересовался Денис.
Подполковник в штатском улыбнулся краем рта.
Уже сделал.
Что?
Я ведь поделился с вами своими намерениями. Думаете, если меня возьмут, ваше имя не выплывет наружу?
У Дениса словно что-то застряло в горле. Панин глядел на него в упор, продолжая криво улыбаться, но его глаза оставались абсолютно серьезными.
Конечно, я не собираюсь рассказывать о наших взаимоотношениях. Но мне ли не знать, какие есть способы вытягивать всё из арестованных? добавил он.
Печка в салоне работала, но руки Дениса стали вдруг холодными.
Не допускаете, что я первый сдам вас?
Подполковник покачал головой.
Такая вероятность мала или я в принципе не разбираюсь в людях.
Вы обещаете, что не будет ничего, и в то же время не оставляете мне выбора, через силу проговорил Денис.
Жизнь не оставляет.
Как уверенно вы делаете заявление от ее имени!
Панин опять усмехнулся.
Профессиональная привычка, видимо.
«Надо прямо сейчас открыть дверцу и уйти. Что он сможет? Использует прием борьбы баритсу или джиу-джитсу? Или чему их там учат?.. Узнают про меня, ну и что? За недонесение привлекут? Скажу, что не поверил, что он пьян был да, пьяный на встречу приехал. А если ко мне эти способы тоже применят? Но я всё-таки не рядовой человек из толпы, и теперь не сталинские времена». Мыслительный процесс в голове у Дениса необычайно ускорился.
Сделайте всё, как я прошу, и риск будет минимальным, мягко сказал Панин.
Дениса из холода бросило в жар.
Выключите печку, пожалуйста, попросил он.
Подполковник выполнил его просьбу.
В общем, так, Виктор Васильевич. С корреспондентом Би-би-си я поговорю. Как он отнесется к этой информации, не знаю
Он обязательно сообщит резиденту. По нашим сведениям, парень дружит с МИ-6 .
Не перебивайте! у Дениса пересохло в горле, и он едва не закашлялся. Да, я поговорю, но только при одном условии.
Каком?
Вы покажете мне оригинал документа.
В глазах у Панина проскочило подобие искры.
Считаете, его легко вынести из здания?
Я вообще ничего не считаю. Он ведь не в единственном экземпляре существует?
Их всего несколько.
Вот и постарайтесь, посоветовал Денис, давая понять, что повестка исчерпана.
Внутри него бушевало острое желание услышать от подполковника два слова: «Это невозможно». Тогда проблема, возможно, рассосалась бы сама собой. Одновременно, не переставая, зудел тонкий внутренний голосок, напоминавший о том, что сейчас нельзя устраняться от происходящего, что операция под кодовым названием «Журавли» путь в общее никуда на долгие годы. Может, даже до конца его жизни.
Мы можем этому помешать.
Денис вздрогнул. Ему на миг показалось, что подполковник читает его мысли.
Вы не можете хотеть, чтобы это случилось, продолжал Панин. Вы даже в партию не вступили, хотя вам предлагали.
Откуда знаете?
Знаю.
Я должен увидеть оригинал. Хотя бы на пять минут, отрезал Денис.
Когда уже сворачивали на Верхнюю Радищевскую улицу, он внезапно спросил:
Почему «Журавли»?
Что почему? не сразу понял Панин.
Название откуда взялось?
Здесь никакой тайны. Осень, листья с деревьев падают, птицы улетают в теплые края
«Фиат» под управлением подполковника набирал ход. Чуть впереди, над проезжей частью, точь-в-точь между главным корпусом государственного заочного пединститута и двухэтажным особняком напротив, рабочие «Мосгорсвета» натягивали транспарант. Они уже крепили последний конец, и ярко-алое полотнище с надписью
было видно вплоть до последней буквы:
«Да здравствует 90-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции!»
Глава первая
До конца трудового дня оставалось полтора часа. Алексей Гончаров пил кофе из кружки с надписью I love New York и вычитывал текст о пленуме Костромского обкома КПСС. Кружку притащил из загранкомандировки Денис Беляев, спецкор международного отдела «Известий». Это был его подарок Алексею на позапрошлый день рождения. Кое-какие идеологически выдержанные товарищи косились на такой сувенир, но вслух ничего не выражали.
Алексей числился на особом счету в отделе партийной жизни газеты «Правда». Ни для кого в редакции не являлось секретом, что ему покровительствуют в секретариате ЦК. О его близости к верхам говорил и тот факт, что довольно молодой (тридцати восьми лет от роду) журналист успел поработать в группе спичрайтеров, которые обслуживали главного идеолога Политбюро товарища Мироненко.
Порция кофе была уже пятой или шестой по счету, начиная с утра. От почетной и ответственной миссии Алексея неудержимо клонило в сон. Материал о пленуме, который принял решение о замене первого секретаря обкома за упущения в работе, он пропустил через такое мысленное сито, что никакая политически вредная инфузория не проползла бы. Любил ли он то, чем занимался? Для истинного коммуниста сама постановка вопроса была неуместной. А перспективный сотрудник, естественно, имел партбилет и аккуратно платил членские взносы. Другое дело, что на свою нынешнюю жизнь и производственную деятельность Гончаров всё чаще смотрел как на тягостную повинность