Немного найдется в Японии людей, которые знают мою настоящую фамилию машинально произнес он, отвечая своим собственным мыслям.
Вы ошибаетесь! улыбнувшись, спокойно заметил незнакомец. Сегодня ее знают уже очень много, даже чересчур много людей.
Мою фамилию? удивился Фукуда.
Гм! Уже в течение многих часов вся токийская полиция занимается розысками некоего Такео Фукуды.
Фукуда беспокойно встрепенулся.
Не понимаю Что это может означать?..
Мы тоже не понимаем, но надеемся, что вы разъясните нам все. Я думаю вы убедились, что находитесь среди друзей, а не врагов?
Фукуда сидел в молчании, глубоко задумавшись. Потом решительно обратился к шоферу:
Вас кажется зовут Косуке? Да?.. Так вот, товарищ Косуке, я прошу вас связать меня с кем- нибудь из руководителей токийского комитета коммунистической партии. Можете вы это сделать?
Шофер усмехнулся и уже хотел что-то сказать, но в разговор вмешался незнакомец:
Прежде всего мы хотели бы узнать кое-что о вас. Кто вы?
Фукуда тихо ответил:
Не о всем, товарищ, можно говорить первому встречному человеку. Извините, я полагаю, что это не оскорбит вас. Так нас учит жизнь и он оборвал фразу.
Вы правы. Это делает честь вашей осторожности.
Незнакомец достал из кармана удостоверение узкую полоску бумаги, внизу которой была приклеена фотокарточка с печатью.
Прочтите!.. Верите? Я секретарь районного комитета партии в этой части Токио и пришел сюда специально, чтобы обсудить вместе ваши дела.
Мои дела? медленно, словно взвешивая эти слова, спросил Фукуда, возвращая удостоверение. Хорошо!.. Прежде всего расскажу вам о себе Все, до последней подробности. Я верю вам, не имею права не верить Но пока я дойду до сегодняшних событий, мне придется рассказать о многих вещах. Это может утомить вас. Уже довольно поздно, а моя история достаточно длинна, и потребуется немало времени
Никто из трех не произнес ни слова, но по их лицам Фукуда понял: его будут слушать столько, сколько нужно. Тогда он закурил и, поудобнее усевшись на циновке, начал:
Прежде чем рассказать о событиях, имевших место в последние дни, я вынужден несколько отступить и поведать вам историю давно прошедших лет Был я тогда еще совсем ребенком, детство мое прошло так же, как детство сотен тысяч японских детей. На лице моей матери я никогда не видел улыбки радости, зато очень часто замечал, как по ее морщинистому, изможденному лицу текли слезы Фукуда тяжело вздохнул. Да, я не забыл этого!.. Однажды отец еле добрался домой с работы он не мог стоять на ногах и, не притронувшись к пище, улегся на циновке. Его начала бить лихорадка, он бредил, что-то кричал. Мать побежала к соседям. Пришло несколько женщин, и от них мы узнали, что в деревне в этот день заболело еще несколько взрослых и детей.
Ночью меня разбудили рыдания матери отец умер, не приходя в сознание. В нашей деревне стали твориться страшные дела: люди умирали каждый день, в нестерпимых мучениях, иногда прямо на улице. Спустя несколько дней приехали врачи. Уже
и удивленно посмотрел на спрашивающего. Глаза секретаря смотрели холодно и взгляд был острым.
Да, тихо ответил Фукуда.
Теперь я понимаю кое-что, сказал секретарь, обращаясь к товарищам. По крайней мере, понимаю причину нервничанья генерала Канадзава
Канадзава?! вскрикнул Фукуда. Канадзава?.. Этот людоед, этот жандармский пес, которого проклинает каждый житель Харбина? Что вы говорите?.. Ничего не понимаю!
Я тоже не понимаю еще многих вещей, товарищ Фукуда, усмехнулся секретарь. Это должно быть разъяснено вашим рассказом. Но сначала я хотел бы спросить вас: взгляды ваши изменились, видимо, во время войны? Знал ли об этом Канадзава?
Да! глухо сказал Фукуда. Даже слишком хорошо знал об этом. Когда
Подождите, прервал его секретарь, не забегайте вперед. Говорите по порядку обо всем, что вы видели и пережили. Я знаю, что это страшные вещи и о них говорить тяжело. Но коль вы уж начали рассказывать, то переломите себя Извините, что прервал вас. Не мог, видите ли, понять, в чем причина такой горячей заинтересованности Канадзавы в поиске Фукуды и почему американцы живо разделяют этот интерес Канадзавы.
В «машине» пробуждаются мысли
Этого мне было достаточно. Я уже видел себя в научной лаборатории, склонившимся над микроскопом и пробирками. Тогда я еще верил, что буду бороться с чумой.
Так я вступил в «отряд 731». Время от времени кто-нибудь из старших офицеров посещал корпус, в котором я работал. Особенно интересовался моей работой один полковник Фукуда стиснул кулаки и снова скрипнул зубами. Звали этого мерзавца Отомура. Держался он необычайно любезно и вежливо. У него были длинные выхоленные пальцы, почему-то будившие во мне страх. Отомура носил большие очки с выпуклыми стеклами, в толстой черной оправе. Я не любил этого человека, хоть и не мог ни в чем упрекнуть его. Он вызывал во мне чувство отвращения. Глядя на его лицо, покрытое тенью от черных очков, я представлял себе кобру, которая ласковым взглядом усыпляет свою жертву, чтобы затем убить ее. Отомура очень хвалил меня за успехи в работе и обещал быстрое повышение