Питер Кан обогатил семейный клан двумя дочерьми и сыном. Старшая дочь, Адель, поступила в Куперовский университет, где специализировалась на дизайне, хотя окончила его с весьма посредственными оценками. Вооруженная знаниями, она влилась в фирму в качестве координатора-модельера. Фрида Кан посещала занятия в университете Майами, где главным ее увлечением был теннис, после чего уехала на север, где вышла замуж за состоятельного общественного деятеля, тем самым лишив фирму возможности воспользоваться ее талантами. По странной и совершенно непонятной причине она всегда с презрением относилась к Джулиену Кану, прилюдно называя его не иначе как «старый калека». Питер умер, когда его единственному сыну исполнилось восемнадцать лет и он заканчивал школу в Берчвуде. Большая часть заслуг Питера на ниве служения фирме перешла к его любимому сыну, и, когда Питер-младший окончил Гарвардский университет, он был сразу же назначен менеджером по торговле в «Крайслере».
Насколько помнилось Гриффу, сыновья и одна из дочерей всегда с какой-то небрежностью относились к ведению дел компании. Их отцы поочередно отбывали в мир иной или же впадали в состояние усталого безразличия. Исаак Кан был еще жив и изредка, еще до сделки с «Титаником», наведывался на фабрику, однако в любом случае он был человеком из прошлого, пытавшимся как-то соотнести свои воспоминания с реалиями сегодняшнего дня. В сущности, сделка эта перевод акций из одной компании в другую, подробности которой Гриффу так никто и не сообщил, была неизбежна. Если хочешь управлять бизнесом, ты должен в нем разбираться. Внуки же старого Джулиена Кана не смогли бы отличить башмак от банановой кожуры.
Грифф испытывал некоторую жалость по поводу того, что вот так мельчает некогда великое семейство, хотя, с другой стороны, было во всем этом и нечто вызывавшее у него искреннюю радость. «Титаник» был настоящей компанией-монстром, но при этом в его жилах бурлила мощь, настоящая сила. Как-то теперь пойдут дела? Будут, конечно, перемены, и кое-кто наверняка почувствует себя обиженным, когда новая метла начнет мести, но бизнес все равно сохранится, хотя это уже не будет семейный бизнес (как же он ненавидел это выражение «семейный бизнес»). Появится пространство для новых идей и новых
Он резко оборвал свои раздумья. Был еще один звонок от Майка из отдела фурнитуры, и ему хотелось, не откладывая, переговорить с ним. Он попросил оператора соединить их.
Алло?
Майк, это Грифф.
О, Грифф. Как дела?
Да так себе. Ну, что там у тебя?
В общем-то ничего особенного. Просто хотел проверить цену на те пряжки, которые мы получили. Никак не могу найти свою накладную, но помню, что копию ее направил
тебе.
Без проблем. Я скажу Мардж, чтобы она ее тебе переслала. Ну а в целом как там у вас дела?
Да как? Ждем увольнения, радостным голосом проговорил Майк.
Д.К. появлялся?
Нет пока. Как ты считаешь, он не попытается разнести фабрику в щепки?
Едва ли. Скорее ограничится рукопожатиями с начальниками отделов. Так что приготовь полотенце, чтобы утирать слезы.
Ох, я уж точно все глаза проплачу.
Так, не вешай трубку, сказал Грифф. Я сейчас позову Мардж.
Он прошел в кабинет Мардж, опустил руку на ее плечо и дождался, когда она допечатает колонку цифр.
Наконец она подняла на него взгляд и кокетливо спросила:
Сэр?
Там Майк на телефоне. Ты помнишь ту накладную на пряжки, которую он нам прислал? Свою он куда-то затерял
Я знаю, где она, ответила Мардж.
Не зачитаешь ему расценки?
Ну конечно. Она вышла из-за стола и направилась к стенным шкафам. В этот самый момент в офис ворвался Аарон.
Он идет, идет! прошептал Аарон. Мардж, ты приготовила свою поэму?
Ш-ш-ш, предостерегающе прошипела она.
Я как раз стоял у автомата с кока-колой, когда он выходил из лифта. Мрачный как смерть.
Грифф кивнул:
Я уж думаю.
Потом подошел к столу, взял трубку:
Майк, ты слушаешь? Я тебе чуть позже перезвоню, годится? и повесил ее.
Все внезапно умолкли. Создавалось впечатление, что во всем крыле этого здания воцарилась тишина. В расчетном отделе разом оборвался стрекот пятнадцати машинок, и уши присутствующих напряглись, ожидая услышать голос Курца. Из коридора донесся звук шагов, затем Магрудер что-то сказал у двери отдела кредитов. Ответ Курца прозвучал приглушенно и неразборчиво. Шаги стали приближаться, наконец дверь распахнулась и на пороге оказался сам Джордж Курц. На его круглом лице застыла сдержанная, даже какая-то застенчивая улыбка.
Это был маленький лысеющий мужчина, тщетно пытавшийся прикрыть розовую плешь длинными прядями зачесываемых сбоку седых волос. Лицо его, как и голова, имело постоянный красноватый оттенок, словно он только что вышел из зала заседаний, где произнес пламенную речь, что в общем-то было недалеко от истины. Впрочем, сейчас в его облике уже не было прежнего пыла и напора. Лицо, как и прежде, оставалось пунцовым, но тот жар, который прежде как бы подогревал его изнутри, словно иссяк. Джордж Курц был человеком, который прекрасно понимал, что теперь его слово уже не имеет силу закона, и потому взгляд его помертвел, а губы обмякли.