Он не увидел по пути ни одного огонька.
Они вернулись назад за машиной и, постоянно прокапывая себе путь лопатами в снегу, к полуночи добрались до своего нового пристанища. Даша выглядела совершенно обессиленной, поэтому Данила не стал её больше тревожить и пошёл откапывать слегка покосившийся деревянный гараж. Когда дело было сделано,
Данила загнал машину под крышу, и они вдвоём начали носить провиант и вещи ко входу в дом на крыльцо. Автомат и пистолет Данила забрал в первую очередь. Он решил в конце всего слить бензин из машины в канистру: топливо могло пригодиться в быту, а на машине они до весны никуда не смогут выбраться точно, поэтому не было смысла оставлять бак даже полупустым.
Данила осмотрелся, фонариком освещая себе путь: никаких следов вокруг дома не наблюдалось, окна наглухо заколочены, но входная дверь оказалась выбитой. Взяв автомат на изготовку, Данила проскользнул в дом, оставив Дашу ждать на крыльце. Войдя в избу из просторных сеней, Данила остановился и опустил автомат было ясно, что тут не было никого: собачий холод, свисающая с потолка паутина и срезанные трубы отопления говорили сами за себя.
Заходи! шепнул он девушке, и она вошла.
Господи прошептала Даша, поёжившись, тут холоднее, чем на улице.
Они оба здорово вспотели, когда, постоянно копая, шли, ползли и ехали, и теперь, в покое, мороз начал бегать по мокрому позвоночнику взад и вперёд.
Это ненадолго, сказал Даня. Заноси вещи на кухню, а я разведу огонь.
Дом представлял собой правильной геометрической формы квадрат с просторной прихожей, плавно переходящей в кухню с большой русской печкой, занимающей её наполовину, зал и спальню. Дом имел шесть окон, был очень уютен и светел по детским воспоминаниям, но в данной ситуации Данила оценил это количество окон скорее, как минус, нежели плюс. Он прошёл через зал, где всегда спал дед, в спальню, где спала бабушка и он сам, когда стал постарше всё осталось, как было: вся мебель, кровати, даже половики. Не было только телевизора и труб отопления. Все стёкла в окнах были на удивление не разбиты и заколочены с наружи добротно и качественно, по-дедовски.
Он вернулся на кухню, открыл деревянный люк в полу и спустился в подпол там лежало немного сухих дров, и он выбросил их к печке. Даша тем временем стаскала все сумки и пакеты и положила их возле стола перед окном, которое выходило в бывший яблоневый сад.
Что дальше делать? спросила девушка.
Сейчас разведу огонь, сказал Данила, и заберёмся на печку. Жить будем на ней, хули Остальное всё завтра. Надо отдыхать, малыш он обнял её, и она ответила ему на объятия своими крепкими объятиями. Завтра же и помоемся
Хорошо, девушка отпустила Данилу и заглянула на печку. Там свободно сказала она и провела пальцем по клеёнке, которой была застелена поверхность он стал чёрным. Только пыльно
Данила улыбнулся:
Смахни чем-нибудь. Завтра всё. Всё завтра
Он забил дровами горнило, настругал щеп и поджёг сухие дрова вспыхнули и затрещали. Данила сходил и забаррикадировал входную дверь старым разделочным столом, а оба края двери посередине прихватил гвоздями к косякам для безопасности.
Они залезли на лежак и укрылись старыми одеялами, зимними пальто, которые Данила достал из комода. Печка нагревалась очень быстро, ребята согрелись. Они пытались о чём-то зарговаривать, но однажды Данила услышал, как Даша, на полуслове замерла, и мирно засопела у него под бочком. Сон и его самого обуревал, но Данила боролся он хотел насладиться этой ночью, этими звуками. Дрова трещали в печке Ему казалось, что вот вот кромешная тьма оживёт и заработает холодильник Что вот вот деда в зале прокашляется во сне и перевернётся на скрипучем диване с боку на бок Что вот вот запикает радио и диктор скажет: «В эфире радио «Маяк» и запоёт советский армейский хор какой нибудь марш времён Великой Отечественной Войны А огненные блики из галанки причудливо будут отражаться на стене и прыгать, потухая и загораясь вновь
Но ничего этого не происходило и не могло произойти. Данила был рад, что они добрались до этого места и теперь могут спокойно спать. Больше некуда было двигаться Настал долгожданный отдых. Под звуки горящих поленьев и постепенно теплеющего лежака провалился в небытие и Данила.
***
Лотц рвал и метал. Он запросил досье на отца Алевтины Валерьевны, но оно каким-то образом заканчивалось в 1949 году и нигде больше не начиналось! По последним записям одного только Краснодарского сельского совета он проживал в Краснодарском крае, в станице Томаровка с 1995 года и никакой информации о том, где он жил и работал с 1949 по 1995 год не было. Военкомат помочь больше ничем не мог, а приписные документы в развале великой страны не имели никакого значения, всё, что не лежало в железных сейфах под охранной вооружённых людей, могло затеряться, потеряться, прийти в негодность, сгореть и испариться как пук в воздухе. Видимо, это и случилось в Яснополянском сельсовете, когда люди уезжали и никому не было
особого дела ни до кого. Единственная, как показалась Лотцу, зацепка была в том, где родился дед Данилы Золотухин Валерий Тимофеевич: село Усть Мосиха, что от Ребрихи было в 50 километрах.