Взгляд Кэдмона медленно возвращается к ней. Кожа вокруг его глаз натягивается, образуя морщинки по обе стороны. Его губы кривятся в гримасе. В тебе, Кайра, течет кровь Трифона, говорит он, и ты убьешь его.
Глава 6
Кайра
Убью Трифона? Я повторяю слова, как будто ослышалась. Наверное, так и есть, но затем Кэдмон просто кивает, подтверждая правильность заявления. Я в шоке откидываюсь на спинку кресла. Проходит минута молчания, затем вторая и третья. Они продолжают проходить, пока я больше не могу этого выносить. Ты с ума сошел? Это законный вопрос. Если он думает, что я каким-то образом способна убить Царя Богов неважно, что он рассказал о том факте, что они вовсе не Боги, а какой-то «магический» вид из другого мира, он, должно быть, сумасшедший.
Именно в этот момент Офелия наклоняется вперед и ставит свой бокал рядом с бокалом Кэдмона на накрытый перед ними стол. Я должна согласиться с Кайрой, заявляет она. Она хорошо обучена, но даже она не способна убить Трифона. Даже если то, что ты говоришь, правда, у него за плечами несколько сотен лет опыта. И она больше действует застигая цели врасплох.
Она сможет застать его врасплох, заявляет Кэдмон, пристально глядя мне в лицо, как будто он может каким-то образом проникнуть в мои мысли простым усилием воли.
Я хмурюсь, когда до меня доходит кое-что еще. Ты сказал, что я его крови, что ты имел в виду? Мой отец был смертным.
Кэдмон качает головой прежде, чем я заканчиваю свое заявление. Твой отец не был смертным, Кайра. Не совсем.
Он был, настаиваю я. У него никогда не было никаких способностей и
Я знаю это, Кайра, перебивает меня Кэдмон. Потому что я знал твоего отца так же хорошо, как твою мать. Твой отец был Смертным Богом, и он был одним из первых, кто Его слова обрываются, и он закрывает глаза, снова поднося руку к виску, как будто ему больно. Затем он встряхивается, и его ресницы снова взметаются вверх.
Напряжение распространяется по моим конечностям. Я представляю своего отца, сильного мужчину с бочкообразной грудью, который вырастил меня, который научил меня отличать хорошее от плохого, который носил меня на руках, показывая мне Пограничные Земли, где я родилась. Он был Смертным Богом? Тогда кем это делает меня? Скорее Богом, чем смертной? Нет, Боги это не Боги.
Я качаю головой. Ты сказал, что Боги на самом деле не Боги, говорю я, снова устремляя взгляд на Кэдмона. Кто они? Ты?
Губы Кэдмона растянулись в подобии улыбки. Ты бы не узнала об этом здесь, но в нашем мире мы были известны как атланты. Наше Королевство было огромным, и мы происходили из процветающего города под названием Атлантида. Его фальшивая улыбка мгновенно исчезает. К сожалению, когда мы перешли в этот мир, наш великий город пал, а вместе с ним и остатки нашего наследия.
Атлантийцы. Это слово звучит странно, как нечто, чему не место на моем языке. Я прищуриваюсь. Атлантийцы не Боги? Я уточняю.
Он качает головой. Нет. Атлантийцы просто долгоживущие люди, отвечает Кэдмон. В нашем мире атланты являются просто потомками так называемых фейри и человеческих рас. Наша магия и долголетие унаследованы от наших предков-фейри, а все остальное от наших человеческих предков.
Они были не Богами, а атлантами. Людьми. Смертными. Его предыдущие слова обретают еще больше смысла. Неудивительно,
что Трифону нужно было найти способ продлить свою жизнь. Они пришли в этот мир, маскируясь под Богов, а Боги умирают только при особых обстоятельствах.
Затем воспоминание о том, что я обсуждала с Регисом в то самое утро, врезается мне в голову. Означает ли это, что любой может убить Богов атлантов? Именно поэтому Регис смог убить того Смертного Бога? Но тогда почему человек распался? Если бы его, как любого нормального человека, можно было просто убить, то он бы не превратился в пыль. Мог ли Регис ошибаться? Мог ли он быть накачан наркотиками, когда это произошло?
Губы Кэдмона плотно сжимаются в упрямую линию. Ты права, говорит он высокопарно, и на мгновение мне кажется, что он прочитал мои мысли, но затем он продолжает. Есть много вещей, которые Трифон распространил, чтобы удержать людей этого мира от нападения на наш вид. Вера в то, что смертные этого мира неспособны убить нас, является одной из них.
Регис Я резко встаю и поворачиваюсь к двери, когда она распахивается. Все взгляды устремляются на фигуру, стоящую там. Хотя это не Регис. И это не Карсель. Вместо этого в дверях стоит пухлая измученная фигура мадам Брион, ее грудь тяжело вздымается.
Ее взгляд дико скользит по трем фигурам Даркхейвенов, каждый из которых подходит ко мне ближе, а затем скользит по Кэдмону, прежде чем сфокусироваться на Офелии. У нас неприятности, мэм, фыркает мадам Брион, ее щеки заливаются румянцем.
Офелия встает. Что случилось?
Академия зажигает пламя приветствия, выплевывает она, ее слова заплетаются. На улицах разжигают костры, и, она сглатывает, в ее голосе слышатся нотки страха и беспокойства, въезжают экипажи.
Кэдмон тоже встает. Твердая рука опускается мне на плечо и крепко сжимает. Я поднимаю взгляд, когда лицо Руэна бледнеет. Его обычно загорелая кожа, кажется, тускнеет прямо у меня на глазах. Машинально я протягиваю руку и накрываю пальцами те, что лежат на моем плече. Полуночные глаза скользят вниз, встречаясь с моими. Я хмуро смотрю на него, но он просто качает головой и убирает от меня руку. Я отпускаю его, хотя во мне нарастает замешательство.