Думаю, это мягко сказано, заметил он, взглянув на Обри серыми блестящими глазами. Страшный кошмар, так сказал бы я. Обри, ты сопротивлялась мне, как дьяволица.
Она шмыгнула носом, но ничего не ответила, продолжая наблюдать за его движениями.
Что тебе приснилось, Обри? спросил он, не глядя на свои руки. Ты кричала во сне и повторяла, что не пойдешь. Куда ты боялась идти?
Я... я не знаю, покачала она головой.
В его взгляде была нежность, но и недоверие и обида, Обри это видела.
Тебе и раньше это снилось, спокойно сказал Джайлз. Я слышал, как ты говорила во сне, тебе казалось, что тебя бьют.
Да, с трудом сглотнув, кивнула Обри. Выпустив ее руку, Джайлз обнял Обри за плечи. От него так приятно пахло, он был таким ласковым и надежным, что постепенно в объятиях Джайлза она почувствовала, что могла бы преодолеть любые препятствия. Энергия, которая исходила от него, была почти осязаема.
Обри, думаю, пришло время рассказать мне, что здесь происходит, твердо сказал граф. Неужели ты не понимаешь, на что обрекаешь нас? Мне невыносимо видеть тебя такой затравленной, измученной. Я хочу помочь тебе и хочу, чтобы ты мне доверяла. Я хочу знать, чем вызваны посещающие тебя ночные кошмары.
О, эти ночные кошмары не просто посещали ее, она с ними жила. Только в Кардоу ужас стал отступать, только здесь она и Айан начали вести почти нормальную жизнь. И она собирается все бросить?
О Боже, так ли это? Такова судьба: нужно пойти на риск, чтобы получить надежду на будущее с Джайлзом. И вдруг Обри захотелось, чтобы все было уже позади.
Знаешь, Джайлз, наконец тихо сказала Обри, я не хочу сейчас говорить о сне. Я хочу рассказать о себе и об Айане, о нашей жизни до того, как мы приехали в Кардоу.
Я слушаю. Он коснулся губами ее виска.
Но, Джайлз, то, что я расскажу, может изменить твои чувства ко мне. Обри бросила на него быстрый взгляд.
Это не любовь, если ее могут изменить какие-то неожиданные обстоятельства, спокойно сказал он, погладив Обри по щеке тыльной стороной теплой ладони.
Тебе известно, что Айан не мой ребенок, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, начала Обри.
Не твой, а твоей сестры.
Мюриел была болезненная, но красивая, продолжила Обри. Она обладала той хрупкостью, которая привлекает мужчин, так как сильнее подчеркивает красоту, если ты понимаешь, о чем я говорю.
По моему личному мнению, граф сделал неопределенный жест плечом, только сила подчеркивает красоту женщины, а не хрупкость. Но многие мужчины со мной не согласятся.
Конечно, Мюриел многого хотела, Обри продолжала, опустив взгляд, и в конечном счете удачно вышла замуж во всяком случае, так считалось за молодого человека из хорошей семьи в Эдинбурге.
В Шотландии? удивленно пробормотал он. Продолжай, пожалуйста.
Дуглас оказался
плохим мужем, помолчав, продолжила Обри, зажав в кулаке край простыни. Он любил общество и... и легкомысленную жизнь: наряды, игры, других женщин.
Джайлз сочувственно хмыкнул.
Он был таким, каким был, спокойно сказала она, бесстрастно пожав плечами. Беспечный молодой человек и... и к тому же богатый.
Насколько богатый? не сразу спросил Джайлз. Полагаю, богатый даже по английским меркам, со вздохом ответила Обри. И, разумеется, он хотел иметь сына, но Мюриел было тяжело вынашивать ребенка. Ко времени родов она была очень больна и разочарована в своем замужестве. Она начала угасать, терять силы и грустить. В последние годы ее жизни я жила с ней, ухаживала за Айаном и вела ее домашнее хозяйство. Она почувствовала, что Джайлз кивнул.
Я помню, ты говорила об этом.
Но мы с Дугласом не ладили, призналась Обри. Он пренебрегал Мюриел и не уделял внимания Айану. Думаю, я винила его в смерти Мюриел, но больше всего я не могла ему простить, что он не интересовался своим сыном. Я тешилась мыслью, что могу уехать, но вряд ли я смогла бы оставить Айана, и на самом деле мне некуда было идти. Кроме того, Дуглас нуждался во мне, но я нужна была ему тихая и покорная, я должна была полностью подчиниться его воле. К сожалению, я оказалась совсем не такой.
Можно представить его удивление, пробормотал Джайлз.
Он все меньше и меньше внимания уделял Айану, с трудом улыбнувшись, продолжала Обри, и мы все чаще из-за этого спорили. Потом неожиданно сводный брат Дугласа вернулся из Лондона в Эдинбург. Меня это удивило, потому что они не поддерживали близких отношений. Тем не менее, однажды вечером они вдвоем отправились выпить и вернулись домой, пошатываясь, держась друг за друга и распевая какие-то дурацкие матросские песенки. Услышав, что они вернулись, Айан радостно побежал к ним вниз по лестнице, но Дуглас назвал его занудой и оттолкнул от себя. Айан упал у опоры перил и рассек себе губу.
За такое следует пороть кнутом, угрюмо вставил Джайлз.
Бедный Айан, он всегда тосковал по отцовскому вниманию. У Обри на глаза навернулись горячие слезы. А когда он упал, мое терпение просто лопнуло! Время от времени у нас с Дугласом возникали страшные ссоры, и эта, конечно, была не первой. Его брат просто стоял в стороне и смеялся. Все слуги слышали, и это было... отвратительно, ужасно отвратительно. Мой язык, очевидно, всю жизнь подводит меня.